— Она считала, что нужна.
— Но эта машина… она такая несерьезная. И теперь нам нужно оплачивать еще одно парковочное место.
— Нет, не нужно.
— Она и за него платит?
— Нет. Мы отдали «тойоту» в счет новой машины.
— Что? — взвизгнула Лили. Теперь, если что-то случится, они даже не смогут отвезти ребенка в клинику. Как Роберт мог поступить так безответственно и принять серьезное решение, не посоветовавшись с ней? Даже ее собственная мать, миссис «Я обо всем узнаю последняя!», несколько лет назад сказала свое слово, когда отец собирался купить трехлетний «кадиллак» у декана.
— Лил, перестань. Она считала, что этот подарок поднимет мне настроение. И так и было до этой минуты! — Роберт открыл дверцу и сел на кожаное сиденье. Поправив огромные, похожие на летные очки, он спросил: — Почему ты не можешь просто за меня порадоваться?
— Я рада. Но все равно сомневаюсь в необходимости покупки новой машины, когда у нас десятки тысяч долларов долга и мы с трудом оплачиваем квартиру. Как бы ты себя чувствовал, если бы моя мать потащила меня по магазинам и мы бы истратили сто тысяч только для того, чтобы поднять мне настроение? А между прочим, это было бы весьма кстати.
Роберт захлопнул дверь и завел машину. Лили постучала в окно:
— Я не закончила.
Он неохотно опустил стекло:
— Что еще?
— Ты сказал, мы одна команда. А игроки одной команды не прячутся за спиной друг у друга и не продают удобные машины, чтобы купить крошечный «порше».
Он ответил так раздраженно, как не позволял себе прежде:
— Если хочешь называться командным игроком, почему бы тебе не найти работу?
«Пожалуй, так я и сделаю», — подумала она, когда Роберт, оставив ее с ребенком в облаке выхлопных газов от новой блестящей машины, выехал с парковочного места, которое обходилось им в пятьсот долларов в месяц.
Лили была унижена. Роберт проводит с матерью больше времени, чем с ней. В наряды от известных дизайнеров она больше не влезает. А теперь еще и должна искать работу.
Наутро после ссоры на парковке Лили собралась с силами и позвонила Виктору, редактору в «Уорлд бизнес джорнал». Когда она около года назад уходила с работы, он пробормотал что-то вроде «дверь всегда открыта», так что она надеялась время от времени писать статьи вне штата. По крайней мере это позволило бы немного заработать (может быть, даже на стрижку) и найти новые темы для разговоров с Робертом, помимо смены подгузников и крема для груди.
— Виктор Пэлтц, — через два звонка отозвался неприветливый голос, и Лили представила, как редактор сидит, согнувшись над клавиатурой: пачка сигарет «Дорал» выглядывает из кармана рубашки, рядом с монитором в стаканчике из «Данкин донатс» дымится кофе.
— Виктор, привет! Это я, Лил!
— Ну и как жизнь у самой прелестной принцессы на Парк-авеню? — прокашлял он в трубку.
— О, прекрасно, — машинально ответила она, хотя это было очень далеко от правды. — Но я скучаю по всем вам.
— Скучаешь? А как же шесть твоих служанок, три няни и дворецкий? Они разве не составляют тебе компанию? А декоратор? Разве ты не можешь с ней поговорить? — Он явно ее дразнил.
Лили сделала вид, будто ей весело:
— О, перестань. У нас всего одна горничная, которая приходит раз в неделю. И никого больше.
— И зачем тебе понадобились мы — простые, грубые трудяги?
— Разве вы не хотите увидеть малыша? Я думала заглянуть к вам на неделе, но решила сначала позвонить и спросить, когда это лучше сделать. Не хочу мешать перед сдачей номера и вообще…
Отхлебнув кофе, Виктор принялся листать ежедневник:
— Может, в пятницу, часа в четыре? К этому времени мы наверняка все закончим, — наконец предложил он.
— Отлично. Значит, скоро увидимся.
Повесив трубку, Лили поняла: если она хочет убедить Виктора дать ей возможность работать вне штата, нужно подготовить к пятнице список тем для будущих статей. И немного привести себя в порядок. Виктор был снобом наоборот — недолюбливал тех, кто демонстрировал утонченные манеры и хвалился материальным достатком, — но наверняка ожидал, что Лили будет превосходно выглядеть, и ей не хотелось разочаровывать редактора. Лили оставила Уилла с Хасинтой, заявившей, что у нее большой опыт работы няней, и отправилась приводить в порядок брови. Пройдя по Медисон-авеню, она зашла в офисное здание в Мидтауне, где располагались в основном архитектурные бюро и художественные галереи, и поднялась на лифте в крошечный, пропитанный ароматом сандалового дерева и заставленный индийской мебелью спа-салон, существование которого было одним из самых больших секретов Нью-Йорка. Сюда приходили все редакторы отделов красоты модных журналов, чтобы придать бровям идеально изогнутую форму, здесь это стоило всего двадцать долларов — мелочь по сравнению с восковой процедурой за восемьдесят, которую они рекламировали в своих изданиях.
