– Ладно, Саня, не кипятись. И совсем она не корова. Очень стройная девушка. Знаешь, она специально так поступила, чтобы ты понервничал. Ведь могла бы и не звонить. Слетала бы в Европу, а потом бы позвонила. А теперь мы два дня будем мучиться в неизвестности и думать только о ней.
– Я ведь ничего не сделал ей плохого! Почему она так? Женское коварство!
– Пытается привлечь к себе внимание. Зайдем тут в кафе?
– Зачем? – не понял Валдаев.
В аэропорту располагался немецкий ресторан быстрого питания. И мысль о горячих свиных ножках вызвала у Здоровякина острый приступ голода.
– Поедим, – опуская взгляд, тихо сказал Илья.
– Мы ведь завтракали! Ненасытная утроба!
– Завтракали! – желчно подхватился Здоровякин. – Раритетный сухарик 1807 года выпуска с огрызком сервелата! Это завтрак?!
– Не думал, что ты знаешь слово «раритетный», – улыбнулся Валдаев. Искреннее отчаяние в голосе друга его смягчило. – Ладно, ладно, пойдем. Заметь, не моя вина, что холодильник в нашей квартире вечно пуст.
– Возьму и ножки, и колбаски, и голубцы, – проговорил вполголоса Здоровякин.
– Что ты там бормочешь? Но только быстро! Пока поедим, пока доедем. Сколько времени уйдет! Как бы Анн-Мари чего-нибудь в офисе не натворила.
Ах, насколько близок был к истине Александр!
Навстречу парням из дверей офиса «Поможем!» вывалили два деловитых мужика с носилками. Мужики были одеты в измазанные краской робы, а на носилках громоздилась гора битого кирпича.
– Посторонись! – бодренько прокричали они, оттесняя изумленных сыщиков.
– Что это?! Что?!! Что!!! – истошными голосами, дико, ошарашенно заорали парни.
Офис, буквально пару часов назад являвший собой премилую картинку из журнала «Интерьер», лежал в руинах. Мебель, сдвинутая в угол, была слегка прикрыта полиэтиленом, стеновые панели и потолочная плитка содраны, часть стены снесена, словно бульдозером, в воздухе висела молочно-белая пелена. Пол был усеян обломками, штукатуркой, щепками. Топорщился разорванный линолеум…
Здоровякин, зарычав, как тигр, схватил первого попавшегося рабочего и поднял его в воздух.
– Вы что творите, гады?! – крикнул он.
– Поставь бригадира на место, – попросил демон-разрушитель. – К-хе… Дык мы без вас начали. Ведь по телефону обсудили? Вон и мадам дала добро.
Илья разжал кулаки. Бригадир, как спелый плод, свалился на еще не изувеченное крыльцо. Удивленные строители с готовностью побросали носилки, молотки, ломики и обступили владельцев реставрируемой территории. Воздушная, невесомая, элегантная Анн-Мари появилась у входа в обезображенный офис.
– Да, – кивнула она. – Строители сказали, что обо всем договорились с вами по телефону. И вы дали им санкцию начинать.
– Какой ремонт! – зарыдал Валдаев. – Какую санкцию! Какой телефон!
Бригадир вытер руки о пыльную робу (от этого его ладони стали еще грязнее) и достал из кармана бумажку.
– Да вот. Смотрите, раз такие недоверчивые. Ремонт. Сделаем все в наилучшем виде. Через месяц контору не узнаете.
– Мы и сейчас ее не узнаем, – прорычал Илья, опасный и напряженный, как граната на растяжке.
– Вот, – указал бригадир заскорузлым пальцем на строчку в извлеченном документе. – Евроремонт офиса. Перепланировка. По адресу улица Петрарки, дом 84. Вход с торца.
– Петрарки, 84. Вход с торца, – с удовольствием подтвердила мадам Деманже. – Все верно.
– Восемьдесят шесть!!! – хором рявкнули Александр и Илья. – Это Петрарки, 86!!!
Бригадир уменьшился в размерах. Анн-Мари удивленно распахнула подкрашенные глазки. Строители начали громко и довольно однотипно выражать свое отношение к происходящему. Им было крайне обидно, что они трудились зря. И в доме № 84 все придется начинать заново.
– Ошиблись, значит, – пробормотал бригадир. – Надо же… Как нехорошо получилось, а?
Он оглянулся на раскуроченное помещение, словно прикидывая, нельзя ли быстренько вернуть офису первозданный вид. М-да…
– Мальчики, не расстраивайтесь! – тронула за локоть Здоровякина Анн-Мари. Тот нервно отдернул руку. – Я чувствую себя виноватой!
– И на том спасибо, – буркнул убитый Здоровякин.
– Я была уверена, что у нас Петрарки, 84!
Утих строительный грохот. Тишина повисла над руинами. Строители посматривали на домовладельцев с сочувствием.
