– Лучше расскажи мне, как поживает твой крутой бизнесмен.
– Рудницкий? – равнодушно пожала плечами Лиза. – А что о нем говорить? Нет, Лайма, не отвлекайся. Мы ведь говорили о…
– Роскошный мужчина. И выгодный клиент. Но ты, я смотрю, занимаешься его офисом без особого рвения?
– Да. Не греет почему-то, – вяло кивнула Лиза. Она поняла, что вернуть Лайму к приятной теме не удастся, и потеряла интерес к разговору.
– Неужели запас твоих творческих идей иссяк? – с затаенной надеждой спросила Лайма.
– Иссяк. Как раз сейчас. На Руслане Рудницком. Но ничего. Я сконцентрируюсь. И у него будет самый классный офис в городе. Представь, товарищ сделал мне предложение.
– Что?!! – вскричал Родион, внезапно выскакивая из-под Лизиного стола. Лиза от неожиданности тоже заорала. – Он сделал тебе предложение?!
– А ты что делаешь под моим столом? – изумилась Лиза.
– Я потерял стирательную резинку, – объяснил Родион.
– Нашел?
– Нет. Под твоим столом я нашел только твои голые ноги.
– Угу, – кивнула Лиза, – я их там оставила.
– Нет, скажи, он сделал тебе предложение? – со слезами в голосе воскликнул архитектор.
– Ну да. Подумаешь. Обещал купить необитаемый остров, если соглашусь. И путевку на карнавал в Рио. Я, конечно, отказалась. Необитаемый остров мне не нужен.
– И правильно, – горячо заверил Родион. – Да на хрена тебе необитаемый остров?
– Прямо так сразу и сделал предложение? – У Лаймы был потрясенный вид. То, что Лизе поступило матримониальное предложение через несколько дней после знакомства, добило ее.
– Лиза, лучше выходи за меня, – напомнил Родион. – Необитаемый остров не обещаю, это ребячество и вообще непрактично. Но если захочешь, поедем во Францию, в Италию. Ну, куда захочешь.
Лайма раздраженно защелкала клавиатурой. Если бы под ее пальцами были клавиши рояля, то, учитывая силу экспрессии, несомненно, получилась бы Патетическая соната. Все мужчины сошли с ума, поняла Лайма.
– Добрый день, – раздался от входа приятный голос. – А вот и я, мои дорогие. Вы не собираетесь на обед?
Руслан Рудницкий собственной персоной пожаловал в «Артиссимо». В руках он держал букет фиолетово-белых тюльпанов. Влажные тугие бутоны на крепких светло-зеленых стеблях. Их было фантастически много.
Интересно, кому предназначался букет?
Лиза вздохнула.
Лайма вздохнула тоже.
У одних женщин к сорока годам в глазах появляется смертельная усталость, у других – загадка. Алина Владимировна относилась к последним. Ей было сорок пять, в народе она считалась ягодкой.
Темпераментом Алина Владимировна соперничала с сицилианками. Эмоции брызгали из нее во все стороны, словно сок из мандарина, сжатого в кулаке. Она прекрасно чувствовала себя в своем возрасте и не согласилась бы вернуться на двадцать лет назад. Тогда она была одинокой, безработной, измученной безденежьем женщиной и влачила полуголодное существование. Тогда она даже брови не умела толком выщипать!
Сейчас Алина Владимировна жила полнокровной жизнью. Она была яркой и экстравагантной. В общем, в состязании с собой двадцатипятилетней сегодняшняя Алина Владимировна безоговорочно выигрывала сравнение.
Она работала в отделе валютных операций крупного банка, пользовалась авторитетом, ее опыт отлично оплачивался. Она ни в чем себе не отказывала. Бифштексы, омары, вино, шоколад – пожалуйста, фигура оставалась безупречной; костюмы от Валентино, туфли от Каран и норковые палантины от Ферре – денег хватало; любовники, молодые поджарые волки с голодными глазами – всегда у ноги, рядом, в напряженном ожидании…
И еще был повод ежедневно благодарить небеса – красавица дочь, талантливая и добрая…
– Ты мне дашь поносить? – спросила Алина Владимировна, оглядываясь на Лизу, застывшую в кресле.
На Лизе из одежды было всего два предмета: ажурные стринги, впивающиеся в попу, как голодная оса, и кольцо на левой руке. Так она ходила дома летом, в жару. Лиза держала в руках пакет с соком, но не пила, думала о чем-то. Алина Владимировна втиснулась в дочкину юбку.
– Она с барахолки, – осадила дочь мамашу. – Ты ведь не прельстишься ширпотребом, купленным на вещевом рынке.
