При разговоре у человека в комбинезоне двигались мускулы только правой стороны лица; левая сторона, обезображенная глубоким шрамом, идущим от переносицы через всю щеку, оставалась неподвижной.
— Благодарю, мне нужна только пачка сигарет «Норд», — коротко бросил Анатолий Васильевич.
— Вы, как видно, иностранцы, — продолжал хозяин «Райского уголка», — и я должен предупредить вас, что на много миль впереди вы не найдете хорошего бензина.
— Через три мили будет советская колонка, — многозначительно сказал Анатолий Васильевич.
— Она уже не действует, и на русском бензине вы далеко не уедете.
Анатолий Васильевич прикоснулся пальцами к полям шляпы, захлопнул дверцу и включил газ.
— У нас с этим рабочим почти одинаковая форма — синяя с белыми ракушками, — засмеялась Антошка.
— И вовсе не одинаковая, — возразил Анатолий Васильевич. — Твоя форма — красный пионерский галстук, а у него на груди — фирменный знак нефтяной акулы «Шелл».
— «Шелл» и «Стандард» — папины конкуренты. Как ты этого не понимаешь? — заметила Елизавета Карловна. — Папе даже пейзаж не понравился: он испорчен шелловской колонкой.
Анатолий Васильевич не ответил. Он швырнул в открытое окно окурок и стал насвистывать «Кирпичики» — верный признак, что у него испортилось настроение.
Антошка выждала, пока отец перестанет насвистывать свою несносную песенку, и спросила: — Пап, ты мне объясни, пожалуйста, за что ты не любишь «Шелла» и «Стандарда». Они торгуют, как ты говоришь, нефтепродуктами, и ты торгуешь. А каждый покупает у того, у кого он хочет. Что же ты им завидуешь?
Анатолий Васильевич криво усмехнулся, а Елизавета Карповна просто возмутилась — как это могла прийти дочери такая дикая мысль!
Отец чуть сбавил газ. — Завидую? Не то слово! Завидовать можно хорошему, достойному уважения. Да, я хочу, чтобы люди побольше покупали нашего бензина, нашего керосина, наших масел. Все это нам на пользу, но дело не только в этом.
Анатолий Васильевич не отрывал глаз от дороги, и Антошка, слушая отца, как-то сразу поняла, что и в торговле все не так просто, если имеешь дело с мировыми акулами, которые вой-нами, подкупами, обманом захватили нефтеносные земли и стали хозяевами мирового нефтяного рынка.
«Шелл» и «Стандард» захватывали нефтеносные источники, порабощали страны, где эти источники находились, участвовали в походе против нашей молодой республики, мечтали захватить и наши нефтяные земли. И впервые потерпели поражение. Советская Республика отбила атаки всех мировых хищников, восстановила хозяйство, и вот на мировой рынок вышел наш советский «Нефтесиндикат». Он не захватывал чужих нефтеносных земель, не устраивал государственных переворотов, не подкупал правительства, не превращал людей в рабов. Чего только ни делали капиталисты, чтобы не дать Советскому Союзу торговать с другими странами, — ничто им не помогло. На советских торговых представителей клеветали, их арестовывали, а бывали случаи — и убивали из-за угла. Но товары, изготовленные советскими людьми, говорили сами за себя, и за границей стали убеждаться в том, что Советский Союз честно выполняет свои обязательства.
Антошка слушала, и шелловская раковина теперь вовсе не казалась ей уже такой нарядной и красивой.
Анатолий Васильевич замолчал и, погруженный в свои думы, казалось, не замечал ни прекрасных пейзажей, ни того, как основательно пригревает июньское солнце. Из задумчивости его вывел жалобный голос Антошки: — Ой, пап, жарко, мне хочется пить. Почему я не захватила с собой воды?
— Не беспокойся, у нас в багажнике несколько бутылок лимонада. Потерпи, скоро приедем, — сказала Елизавета Карловна.
— Давайте передохнем в лесу, на свежем воздухе, — сжалился над дочкой Анатолий Васильевич. Он выбрал тенистое место вблизи от дороги, съехал на зеленую поляну, заглушил мотор. В наступившей тишине послышалось пение птиц. Анатолий Васильевич расправил затекшие ноги и с наслаждением растянулся на прохладной траве.
Елизавета Карповна откупорила лимонад, разлила в целлулоидовые стаканчики. Антошка выпила лимонад, осмотрелась кругом и ахнула: в густой траве под кустами, как белые звезды, сверкали ландыши. Она раздвинула ветви орешника. Вокруг небольшой рыжеватой кочки покачивались на стеблях красивые белые колокольчики. Не успела Антошка протянуть руку, как вдруг кочка взмахнула крыльями и с громким писком пролетела мимо Антошкиного лица, а на том месте, где была эта кочка, оказавшаяся птицей, заковыляли маленькие буро-серые цыплята. Без труда поймала она четыре комочка и ладонями прижала к груди. Под ее пальцами колотились маленькие сердечки.
