— Да-а, — ероша на голове густые кудри, сказал Анатолий Васильевич. — Почему же вы решили, что это дело рук «Шелла»?
— Больше некому. Раньше в этом районе торговал только «Шелл», все — и рыбаки и шоферы с консервного завода — заправлялись у него. Недавно ко мне приходил агент шелловской колонки, бандит и фашист, его вся округа знает, у него еще шрам такой через всю щеку.
Анатолию Васильевичу стало понятно, почему владелец «Райского уголка» предупредил, что советская колонка не работает.
— Ну-ну, что же он от вас хотел?
— Спрашивал, как идет торговля, и предлагал перейти на работу к «Шеллу», говорил, там платят больше, а за каждого клиента, которого я приведу с собой обещал особое вознаграждение. Я, конечно, выпроводил его.
Анатолий Васильевич зорко посматривал на Свенсона, Швед был не только огорчен, но и чем-то смущен.
— Теперь вы, видимо, откажетесь торговать советским бензином? — спросил Анатолий Васильевич. — Пойдете к «Шеллу», там спокойнее. Шелловским колонкам не угрожает разбой с нашей стороны.
— Что вы, господин директор! Если вы сами от меня не откажетесь за то, что я советское добро не сумел сохранить, я буду и дальше работать. — Свенсон вздохнул. — Вот только собаку мою они отравили. Надо покупать новую, да позлее, а не такую доверчивую, как эта.
— Ну, в этом мы вам поможем, — успокоил Анатолий Васильевич.
К заправочной станции подъехал грузовик. Плотный пожилой шофер открыл дверцу машины, сдвинул на затылок берет и свистнул.
— Это что же, фашисты поработали?
— По почерку видно, — кивнул головой Свенсон на разбитую колонку. — Пока не приведем хозяйство в порядок, придется тебе к «Шеллу» податься. Но запомни, на советском бензине дальше уедешь. Правда, у русских он не такой прозрачный, как у «Шелла», но зато в нем серы нет.
— В советском бензине крови нет — это главное, — возразил шофер. — Ты мне накачай бензин прямо из резервуара, вон у тебя и мера есть, — показал шофер на канистру. — И других не отваживай, а после работы мы приедем и поможем все на место поставить. Советская колонка должна работать.
К станции стали подъезжать шоферы. Они шумно негодовали, видя результаты погрома.
Антошка с мамой, взявшись за руки, сидели на скамейке и слышали весь разговор.
Антошка отстегнула ожерелье из ракушек и украдкой, чтобы не заметили шоферы, сунула его в карман. Ракушки с Азовского моря были тут ни при чем, но ей не хотелось, чтобы эти добрые люди увидели у нее на шее белые раковины, похожие на фирменный знак «Шелла».
Не часто выпадает человеку удовольствие провести целый день в море, на большой парусной яхте, устроить на острове пикник, вдоволь поиграть в волейбол, пошуметь и без оглядки посмеяться среди своих людей, без посторонних глаз.
День обещал быть интересным и веселым. Антошка шагала с папой и мамой по тихим, еще сонным улицам Стокгольма и с удовольствием ощущала на плече ремешок от сумки, в которую был уложен новехонький купальный костюм и резиновая шапочка, а в сетке покачивался волейбольный мяч.
С моря дул прохладный ветер, и Антошка, придерживая на голове панаму, мечтала вслух: — Как мне хочется, чтобы сегодня на море разыгралась буря — целых двенадцать баллов…
— Многовато, — перебил, смеясь, папа.
— Я хочу, чтобы море грохотало и бушевало и чтобы мы к вечеру пристали к необитаемому острову и провели там несколько дней.
— Нет, буря вовсе не обязательна, — возразила мама.
— Ну что-нибудь такое, о чем можно будет рассказать ребятам, какое-нибудь необыкновенное приключение, — не унималась Антошка.
Через месяц они с мамой уедут в Москву. Так решено на семейном совете. «Иначе Антошка без сверстников, без настоящей школы здесь одичает», — сказала мама. И мама стосковалась по белому врачебному халату, по своей больнице. Папа останется здесь пока один.
Город словно спал. Все магазины по воскресеньям закрыты, и только по дорогам, ведущим за город, тянулась бесконечная вереница велосипедистов с рюкзаками за плечами, люди ехали за город отдыхать в прохладных лесах, на берегу озер.
— Мы с тобой будем плавать вперегонки, — предложила Антошка папе.
