А я… Ты знаешь, Луций, я не люблю вспоминать и описывать собственные ощущения. Но тут мне придется это сделать. И ты сам поймешь почему.
Представляешь, когда этот невидимый за стеной двинулся к входу, я вдруг почувствовал, как тело мое покрывается мурашками – зародившись возле шейных позвонков, они побежали вниз по спине, соскользнули на ноги, а с кончиков пальцев ног словно перепрыгнули на кончики пальцев рук и поползли вверх – к плечам и дальше – к первоисточнику на шее и на затылке.
При этом, Луций, я пока страха не испытывал. Но, взглянув на свои руки, увидел, что все они покрыты пупырышками и синими точками, как это бывает при сильном ознобе.
Тут распахнулась дверь, и в хижину вошла Лусена, моя мачеха.
Рыбак даже не посмотрел в ее сторону, но говорить перестал и принялся тревожно вглядываться мне в лицо.
Я же не то чтобы испугался. Я вспомнил, что Лусена обещала разделаться с Рыбаком, если мы с ним снова встретимся. Мне стало досадно, что она таки выследила меня, и стыдно за то, что она сделает в следующий момент. Потому что ничего хорошего я от нее не ожидал.
Медленно и угрожающе Лусена двинулась от двери в сторону очага, щурясь на свет факелов и нас с гельветом, похоже, не видя.
У меня вдруг стало темнеть перед глазами.
Рыбак же схватил меня за руку и радостно прошептал:
«Скоси глаза!»
Я не понял команды.
А Рыбак ударил меня рукой по коленке и повторил:
«Смотри на нее скошенными глазами! Тогда увидишь!»
Я скосил глаза. И, ясное дело, фигура Лусены у меня раздвоилась. Правая Лусена замерла возле очага и стала как бы расплываться в темноте, бледнея и истончаясь. А левая Лусена от очага сделала несколько шагов в нашу сторону, с каждым шагом становясь все более рельефной и освещенной. Глаза у нее вдруг засветились оранжевым огнем, рот оскалился и стал кровавым.
Я перестал скашивать глаза, ожидая, что жуткое видение исчезнет.
Но исчезла правая, обычная Лусена. А женщина с оранжевым взглядом и окровавленным ртом сделала еще один шаг в нашем направлении, резко взмахнула обеими руками, и волосы у нее на голове стали дыбом. Я увидел, что некоторые из ее волос утолщаются, зеленеют и превращаются то ли в каких-то склизких и толстых червяков, то ли в тонких мелких змеенышей с крошечными головками. Некоторые из этих существ стояли торчком, другие свесились вниз, зависли над бровями, обогнули глаза и выползли на щеки, шипя и сверкая желтыми глазками. Один из змеенышей дотянулся до рта и раздвоенным язычком стал слизывать кровь.
Теперь мне стало действительно страшно. Такого страха я еще никогда не испытывал. Ну, разве что, тогда, в Фанской котловине… Я чувствовал, как быстро и холодно у меня каменеют снизу вверх ноги и руки. Когда каменный холод охватил всю спину и подобрался к шее, я в отчаянии зажмурил глаза. Мне показалось, что только таким образом я смогу защитить от окаменения хотя бы голову.
Но Рыбак ударил меня по лицу и в ужасе закричал:
«Не смей! Открой глаза! Сейчас же открой!»
Я открыл и увидел, что чудовищная женщина, двигаясь на меня, начала пританцовывать. И вот, от каждого ее движения… Не знаю, как это вспомнить и описать?… Короче, она из женщины превращалась в животное. Телом это животное было похоже на огромную желтую рысь. Уши у него были острые и красные. А морда – собачья или волчья. Из пасти торчали окровавленные клыки.
Почти вплотную подойдя ко мне, чудовище остановилось и принялось меня с интересом разглядывать. Так жрец смотрит на жертву, прикидывая куда сподручнее нанести первый удар ножом.
Я вновь попытался зажмуриться. И вновь Рыбак заорал:
«Не смей закрывать глаза! В лицо ей смотри!»
Я что есть мочи распахнул глаза и сначала увидел над собой кровавые клыки животного, почувствовал тухлый и мерзкий запах, который шел у него из пасти. А потом заставил себя заглянуть в глаза чудовища, вернее, в один, правый его глаз. Белок у глаза был желтоватым. А вместо зрачка я увидел маленькую фиолетовую фигурку.
Я понял, что это мое отражение. Что мы с этим отражением обречены и уже приготовились к смерти.
Ужас, который я теперь испытал, еще меньше поддается описанию. Это уже не окаменение. Это какая-то жгучая боль, которая не только кольцами охватывает тебе горло, прожигает тебе живот и вонзается в позвоночник – она словно воет у тебя внутри и пахнет, пахнет – серой и кровью.
