На холме присмирел люд княжеский. Не поют песен и чавкать перестали. Сидят, прислушиваются: вдруг кто из тёмного леса выступит? Род Невзора — сила колдовская, могучая, необоримая, с ней и днём-то, при свете солнца, не сладить. Ни с того ни с сего встали на холме и растворились в утренней заре. И даже трава не примята!
Как сквозь землю провалились!..
Неспроста это всё. Боги, видно, их позаботились, увели, спрятали.
Пьяно переваливаясь, бродил князь по холму, всё ждал, не возникнет ли из тумана Ведея. Вдруг ему чудилось — за деревом прячется! Но бросался в лес, а там камень стоит или старый пень…
И вдруг явственно узрел ее в поле, верхом на коне!
— Вот твоя коса! — крикнул и побежал навстречу. — Возьми свои волосы!
Но опамятовался. Стоит один на пожарище, а под босыми ногами угли тлеют — всё, что осталось от деревни Невзора.
Утром, только солнце встало, велел князь седлать коней. Понял: не дождаться ему. Роса на травах не сбита — значит, никто не вернулся. Кругом лишь птицы поют.
Коня на дыбы поднял, велел все селения поблизости прочесать да люд, какой встретится, порасспрашивать. А сам с верными холопами отправился в обратный путь, в свои владения.
А на третий день по возвращении привезли княжьи люди связанного волхва и поставили перед Судиславом. Но не до волхва князю в то время было: младший брат Светояр косу Ведеи у старшего увидел и сразу признал.
— Зря ты это сделал, брат! Не будет тебе теперь покоя, ибо ты Ведею волос лишил, а себя — судьбы. Уйти тебе придется в небытие. И место твое — между небом и землей, между жизнью и смертью…
Судислав и так гневливым был, тут же и вовсе взбесился:
— Не смей пророчествовать мне худую судьбу! Жить стану там, где пожелаю!
— Придётся тебе, брат, пойти путем искупления, — ничуть не устрашился гнева Светояр. — А где он начинается и где кончается — одному тебе известно. Встань на этот путь и иди.
Задохнулся от негодования князь, велел свести брата в подземелье и приковать вместе с волхвом. Однако не утешился расправой. В храм пошел, новому богу от зари до зари молился — не нашел покоя и тогда велел прикатить бочку мёда хмельного. Несколько дней кряду заливал пожар в душе, но огонь от пьянства ещё пуще разгорался. К себе никого не пускал, а кто под руку подвернулся, жалел об этом весь остаток жизни — многих холопов покалечил.
Челядь разбежалась по терему, по закуткам попряталась. Хмельной и ретивый, он долго бродил в одиночестве. И вдруг услышал голос брата из подземелья:
— Полно тебе, Судислав, печалиться. Вставай на путь искупления!
Князь в опочивальню убежал, заперся там, а брат все равно его кличет:
— Не спрятаться тебе, Судислав, от судьбы! Сам себе дорогу избрал, когда Ведею косм лишил. Встань и иди!
Отыскал князь своих верных холопов, велел взять Светояра из подземелий, надеть на голову мешок и под покровом ночи умчать его в тартарары, чтоб назад не смог вернуться, и бросить где-нито. Холопы так всё и сделали — увезли брата и кинули в далёкой земле тартарары за городскую стену на свалку, где бродячие собаки рыскали, птицы-вороны да нищий люд.
Но как-то поутру, не в хмельном уме, вспомнил князь о волхве и приказал в бор вековой ехать, а колдуна-ведуна с собой прихватить. В новый терем на время решил перебраться да там у волхва всю правду и выведать.
Привела колдуна охрана княжеская в покои, для Ведеи выстроенные, да оставила наедине с Судиславом. Сам решил спрос учинить.
— Знаю, ты виновен, что род Невзора ушел, — сказал волхву. — За это, колдун поганый, ответ держать будешь и наказание понесёшь.
Волхв цепями брякнул, усмехнулся независимо:
— Ты, отрёкшийся от своего бога, вздумал напугать меня?
— Отвечай, где сейчас Невзор!
— Древнейший род покинул твой мир, и в том твоя вина, князь. Рабство у бога закончится порабощением народа.
— Но ты знаешь, как найти их!
— Знаю.
— Отведи меня к Невзору!
— Твой отец заповедал тебе хранить свой народ, а ты, князь, приносишь ему беды. Вот и сейчас буйствуешь. А буйство — наказание тебе за измену. Войско чёрное разбегается, боятся тебя, как и бога твоего, вновь обретённого.
— Ты скажи мне, колдун, как вернуть мне дочь Невзора младшую, Ведею. Никто мне больше не надобен. Вот только коса от неё осталась.
