Арильд замолчал, и было видно, что он колеблется. Все это время он говорил словно не о себе, а о ком-то другом, но вдруг ему стало трудно сдерживаться. Он заговорил быстро и сбивчиво.
Он рассказал, как сбежал с пригорка к озеру, но никого не было видно. Он уже собирался крикнуть, позвать его, но тут услышал, как неподалеку кто-то насвистывает. Эту мелодию он знал очень хорошо. И в ту же секунду, всего в нескольких метрах от него, из-за кустов появилась обнаженная фигура. Он поспешил спрятаться. Из своего укрытия он увидел тонкую спину и голову, запрокинутую в звонком смехе. На цыпочках, раскинув руки, изящная фигурка протанцевала к воде, и набежавшие волны накрыли ее, точно русалку.
Это была девушка. Она немного отплыла от берега, но тут же вернулась обратно и неторопливо вышла из воды.
Арильд бросился бежать как ошпаренный. Он пытался убедить себя, что это какая-то незнакомка. Но увы, это было не так. Не прошло и минуты, как он увидел «моего брата Карла», который поднимался на пригорок, напевая ту же мелодию, что и девушка у озера.
Он закончил свой рассказ и грустно вздохнул.
– Значит, мои чувства не были противоестественными. Я влюбился в девушку. Я должен был обрадоваться, но вместо этого лишь почувствовал себя обманутым. Представляю, как вы с ней потешались, каким я вам казался глупым и смешным…
В его голосе не было досады, только печаль. Я едва сдерживала слезы. Его взгляд жег мои опущенные веки, и стыдно мне было так, что не передать. И все же мне удавалось держать себя в руках. Я должна была объяснить ему, почему Каролина выдавала себя за юношу. Эта затея пришла ей в голову перед тем, как мы отправились в Замок Роз. Сначала мы думали, что там нужны две девушки, но, когда узнали, что в замке ждут девушку и юношу, Каролина приняла это решение. Я заверила Арильда, что мы вовсе не хотели обидеть или посмеяться над кем-то. Он долго молчал, а потом сказал – медленно, точно обращаясь к самому себе:
– Каролина… Вот как, стало быть… Мы прожили рядом целый год, а я даже не знал, как ее зовут…
Он еще долго сидел, не проронив ни звука, но передвинул лампу, чтобы она не светила мне в лицо. Потом поднялся и начал снова ходить по комнате, глубоко задумавшись.
– Я больше никогда в жизни никому не поверю, – вдруг воскликнул он с горечью.
Я молчала. Что я могла сказать? Лучше было дать ему выговориться.
Он обещал, что ничего не скажет ни Розильде, ни Леони, и попросил меня ничего не говорить об этом Каролине. Он очень хотел сделать это сам.
– Хуже всего то, что у меня слишком непримиримый характер, – вздохнул он, угрюмо взглянув на меня. – Я не умею прощать.
Но я не верила ему. Непримиримость как-то не вязалась с тем Арильдом, которого я знала.
– Мне очень жаль, – сказала я. Он посмотрел на меня с вызовом.
– И кого же тебе жаль, Берта?
– Тебя, конечно… если ты не умеешь прощать.
– А я и не хочу прощать! Не хочу! Как вы могли так поступить со мной?
Я поднялась и подошла к нему.
– По это касается не только тебя. Мы точно так же поступили с Розильдой. И с Леони. И с Амалией. Да вообще со всеми.
Он посмотрел на меня в упор.
– Я любил Карла, Берта.. И я очень страдал…
– Понимаю. Но Леони тоже страдала. И Розильда, по-своему.
– Но я больше всех!
– Этого ты не можешь знать. А сейчас никто не страдает больше, чем Леони.
Он повернулся ко мне спиной.
– Почему ты ничего не сказала мне, Берта? Ведь все могло быть совсем иначе. Мы с Каролиной могли бы пожениться…
Он снова повернулся ко мне и посмотрел на меня диким взглядом.
– Не надейся, что я смогу простить тебя! Я никогда тебя не прощу!
Он закрыл лицо руками и выбежал из комнаты.
Боже, какой кошмар творился вокруг!
Розильда считала, что Леони умирает!
Арильд разоблачил Каролину и ненавидел нас!
А я-то думала, что мне здесь нечего делать…
