– Не всегда, Каролина. И между прочим, если нас сравнивать, то ты более верная подруга. В мыслях я иногда предавала тебя, я это знаю.
– Но никогда на деле…
Она взяла гребень и стала делать мне прическу.
– Ты, наверное, думаешь, что я чересчур пышно разоделась, – сказала она. – Спорить не буду, но это лишь для того, чтобы, как только я появлюсь, Карла забыли раз и навсегда. Пусть они увидят: есть только Каролина! Понимаешь?
Я согласилась, но добавила, что это будет не так-то просто.
– Я знаю. – Она нахмурилась и вздохнула. – С Леони будет трудней всего. Но с Розильдой мы из одного теста. Она будет смеяться. А вот Арильд наоборот… Он решит, что его жестоко обманули. Кстати, ты узнала, почему он так странно вел себя со мной?
– Да, но я обещала, что ничего не скажу. Он сам хочет с тобой поговорить.
Она нашла ножницы и начала подравнивать мне волосы, чтобы они лежали красивей. Мне это не нравилось, но я не стала возражать. Когда говоришь о чем-то важном, всегда хорошо заняться чем-нибудь посторонним. Иначе все становится слишком серьезным.
– Конечно, я боюсь встречи с Леони, – сказала Каролина и сдула волосинку с моей шеи. – Когда мы познакомились в Париже, она показалась мне такой милой и забавной…
– А ты не заметила, что у нее все как-то чересчур?
– Да, но я посчитала, что это просто кокетство. И потом, она была замечательной учительницей французского.
Я предупредила Каролину, что с Леони дела совсем плохи. Что она вбила себе в голову, будто должна умереть – «в стране своего возлюбленного», как она высокопарно выразилась.
– Она очень ослабла и, наверное, не вынесет сильных переживаний.
Но Каролина свято верила в свою способность все уладить, никому не причинив вреда. Она заявила, что возьмет всех штурмом. А что касается Леони, то она, безусловно, сначала расстроится. Но потом, когда поймет, что нет – и никогда не было – никакого Карла, а стало быть, и горевать не о ком, то быстро выздоровеет.
Она помолчала и задумчиво добавила:
– Еще, конечно, Амалия… Она будет меня осуждать, это я понимаю.
Арильда и Розильду ждали домой к трем часам. Ужинали мы в шесть. В этом промежутке Каролина собиралась сделать свое признание. Она хотела побывать у всех по очереди. Я же обещала ей не выходить из комнаты, пока она не вернется.
Уходя, она была уверена в успехе, чувствовала себя сильной и всемогущей. Все пройдет как по маслу! Мне, сказала она, не о чем волноваться.
Но – не всегда получается так, как хочешь.
Она ушла в начале четвертого, а вернулась в половине шестого, за полчаса до того, как все должны были собраться за ужином. Щеки у нее были бледными, и она протягивала ко мне руки, точно прося о помощи.
– Ох, Берта… Все оказалось гораздо хуже, чем я думала. Сказать по-честному, теперь я совсем не чувствую себя «примадонной».
Ее глаза наполнились слезами. Она раздраженно вытерла их и принялась ходить из угла в угол. Судя по всему, штурм ей не удался.
– Может, расскажешь?
– Конечно. Мне только нужно немного прийти в себя.
Она подошла к окну, минуту постояла, повернувшись ко мне спиной, потом глубоко вздохнула и начала свой рассказ.
Она надеялась, что Розильда отнесется ко всему, как к маленькой комедии, поэтому направилась к ней первой. Но Розильда уставилась на нее, как на незнакомку, меряя ее взглядом с головы до ног. Тогда Каролина взяла ее блокнот, протянула ей и попросила написать хотя бы одно слово – о том, что она поняла и простила. Однако Розильда отложила блокнот в сторону. Вид у нее был ошарашенный, а взгляд такой, что Каролине оставалось лишь повернуться и закрыть за собой дверь. Но не успела она отойти от двери, как Розильда выбежала из комнаты. Она схватила Каролину за руку, и ее губы тронула скупая, неуверенная улыбка. Каролина поняла это так, что Розильда, несмотря ни на что, все-таки простила ее. Даже если по-прежнему ничего не понимала. Так что, хоть встреча с Розильдой прошла не так гладко, как ожидала Каролина, у нее не осталось чувства, что теперь их дружбе пришел конец.
А вот с Арильдом у нее совсем ничего не вышло, хотя и скандала никакого не было. Он старался выглядеть безразличным, но Каролина видела, что в глубине души он смертельно разочарован. Как она ни пыталась обратить на себя его взгляд, чтобы он увидел ее в новом облике, он не желал смотреть. Довольно странно, но это превращение его не особенно удивило. Его не волновало, кем она была: парнем или девушкой. Возможно, он вообще утратил интерес к ее персоне.
