В комнате кто-то заворочался, послышался булькающий кашель. Гризли представил себе, как они начнут оживать, и выйдут, протягивая к нему тощие узловатые руки. С пробоинами в животах, со сломанными позвоночниками, они пойдут за ним через весь город, не отстанут больше никогда, потому что это он взял их жизни, и только он обязан вернуть им последний должок…
Он помотал головой, отгоняя бредовое видение.
— Слышишь, Кисанов? Пожалуйста, скажи нам, где она. Ты пойми, она ведь дочка, девочка, только поэтому мы себя с ней так вели. Вот будет у тебя дочка… — Гризли осёкся.
Киса медленно, будто преодолевая мучительное сопротивление среды, сфокусировал на нём мутный взгляд. В чёрной луже, натёкшей из-под его живота, подрагивали отражения лампочки.
— Умоляю тебя, Влад! — едва не рыдал Гризли. — Ведь ты же любил её, да? Ты любил её, и она тебя, наверняка…
— Паа… пр-рра… — напрягся умирающий рокер.
— Правда, ну, конечно же! Она сама об этом говорила… ну, не нам конечно, но я знаю наверняка, она говорила девочкам из класса… — повинуясь нелепому порыву, Гризли схватил ладонь парня вполне театральным жестом. Он принялся ласкать и обнимать ту самую руку, которая минуту назад собиралась его зарезать.
— Хорёк, что ты несёшь? — пискнула Рокси.
— «Па… Пар-радизо» — едва слышно прохрипел Кисанов. — Ей… ей там клево.
Спустя несколько секунд, сжимая скользкую ледяную ладошку подростка, Гризли ощутил момент остановки сердца.
— Кино? Он сказал — в кино? А вдруг это западня? — забросала вопросами Рокси. — Ты слышал, что там творится, в этом «Парадизо»?! Там людей скидывали с крыши!.. Леон, что ты замолк?! Леон, мы пойдём туда вместе? Хорёк, ты вообще слышишь, когда я к тебе обращаюсь?!
— Слышу, — Гризли перевернул Кису на спину, и помедлил, не зная, как половчее это сделать. Глаза Кисы упорно не желали закрываться. Гризли подумал и прикрыл лицо мертвеца куском обоев.
— Я слышу, — ровно повторил он. — Даже если это западня, то никак не для нас. В «Парадизо» я пойду один, без тебя. Если Лола там, я её не брошу. — Он вторично попытался опустить мертвецу веки, на сей раз удалось. Он никак не ожидал, что у двоечника и хулигана Кисы окажутся такие красивые глаза. Странно, но в классе он никогда к Кисанову не приглядывался. Невзирая на то, что шельмец таскался за его дочерью. А может быть, как раз потому я и воротил морду, уточнил Гризли. Глаза у Кисы нежно-салатные, в обрамлении пушистых, как молодая еловая лапка, ресниц.
— Что ты с ним копаешься?
— Я обманул его, — Гризли отряхнул колени, подобрал оружие. — Я тут вспомнил… Он как-то на перемене стал со мной спорить. Он кричал, что мы его достали враньём. Он кривлялся, как обезьяна, и нарочно, чтобы собрать побольше слушателей, громко спросил меня, зачем мы их постоянно дурим. Школа, родители, друзья родителей, дедушка, все взрослые… Зачем мы дурим несчастненьких запутавшихся деток… — Гризли словно проснулся. — Да, он спросил меня, глядя в глаза, зачем его родители подписывали контракт на его учёбу, если с них всё равно берут дополнительные деньги?
— И что ты ответил?
— Он тогда нарочно меня спросил с подковыркой, заранее ожидая в ответ неправду. И он эту неправду получил, как и планировал.
— Ну и что, что с того? — не поняла жена. — Какое отношение это имеет?..
— Ничего, — сказал Гризли. — Ты права. Раньше утописты считали, что дети непременно будут лучше нас. Мы все верили в гадких утят, как верили наши родители… Якобы, став прекрасными лебедями, они расправят большие чистые крылья над нашим убожеством…
Рокси взглянула на него с опаской.
— Но ведь виной всему генетическая отрава, — робко вставила она, — Леонид, я же не одна это сочинила. Тебе стоило послушать Адабашьяна, он же спец в этом деле…
— Безусловно, вы оба правы, — перебил Гризли. — Виной всему только попкорн. Только попкорн во всём и виноват.
