А Зайчик Лэйн говорил: "В субботу я весь день корпел в своей мастерской, а вечерком, когда дождь прекратился, я решил немного прогуляться и подышать воздухом, а заодно занести ему книгу... Дэвид сказал мне, что брат сильно не в духе и лег пораньше спать. Ну, я отдал книгу Дэвиду и попросил передать..."
А ведь в рассказе девушки все было иначе: "...Он встал у дверей, и наверно, постучал в витрину или позвонил, потому что изнутри появился кто-то и впустил его в лавку..."
Уайклифф отвернулся от окна и осмотрел книжные полки, забитые журналами и каталогами, пачки которых размещались и просто на полу. Вся эта литература касалась не только одного антиквариата, тут были и книги по навигации и управлению моторными яхтами. Видимо, Дэвид всерьез увлекался вождением яхты. Но никаких намеков на личные пристрастия или хобби Джозефа - судя по всему, вся жизнь его целиком протекала в его комнате. Долгие годы он строил свою жизнь по собственным рецептам, идя проторенной отцом тропой, а потом неожиданно возник брат Дэвид и вторгся в этот мирок. Ну что ж, в этом был резон, Дэвид прямо фонтанировал идеями и к тому же имел полное право на свою долю. Вместе они могли бы процветать, и Джозеф, вероятно, решил, что теперь он сможет сбросить со своих плеч часть неприятных обязанностей...
Но все вышло иначе: меньше чем за три года Дэвиду удалось развалить хорошо отлаженную торговлю и вовлечь Джозефа в деятельность, которая грозила не только разорением, но и уголовным преследованием. Ничего удивительного, что Джозеф не хотел так жить дальше. Человек, принесший стеклянные пресс-папье, Уоддингтон, мог стать последней каплей в чаше его терпения. Тогда нет ничего странного, если Джозеф действительно покончил с собой. Но если так, то почему револьвер оказался на пляже в Сент-Джуллиоте? Почему были стерты отпечатки пальцев в конторе? И наконец, куда девался Дэвид?
Уайклифф прошел по коридору к комнате Джозефа и толкнул дверь. Комната выглядела совершенно нетронутой. Джозеф мог бы и сейчас войти, сесть на свое привычное место и продолжить свою работу с того места, где прервался. Уайклифф в который уже раз порадовался своим сотрудникам - как чисто поработали. Никаких следов обыска, который проводился в комнате. Разве что вырезанный из ковра маленький квадратик - больше ничего.
Из чистого любопытства Уайклифф поискал на книжных полках книгу Колриджа о мебели "чиппендейл" - ту, которую Зайчик Лэйн якобы принес и передал Дэвиду вечером в субботу. Ну что ж, вот и она. Уайклифф раскрыл книжку: на форзаце старомодным почерком с завитушками было выведено "Из книг Майкла Лэйна". На первый взгляд это выглядело подтверждением истории, рассказанной Зайчиком Лэйном, но потом Уайклиффа вдруг озарило: неужели книга, случайно переданная для Джозефа, примерно через полчаса после его гибели, могла чин-чинарем попасть в на эту книжную полку? Странно. Очень странно.
Он спустился по винтовой лестнице, которая в опустевшем доме гудела от шагов, казалось, с утроенной громкостью, и вошел в контору. Здесь тоже все выглядело так же, как и при первом его посещении. Он подергал дверцу сейфа - закрыта. Сотрудники полиции нашли ключи от сейфа в кармане у Джозефа, все ясно.
Телефонный звонок заставил его подпрыгнуть от неожиданности. Он поднял трубку.
- Это мистер Клемент? - осведомился мужской голос.
Уайклифф объяснил, что с мистером Клементом сейчас переговорить невозможно и предложил передать послание.
- Ага! Ну ладно. Я пытаюсь с ним связаться еще со вчерашнего дня, и никто не берет трубку. Меня зовут Джеймс Винсент, я звоню из Эссекса по поводу объявления в "Лодочном обозрении". Я хотел поговорить насчет яхты "Манна"... Я могу приехать к вам туда в выходные. Если бы он мог мне позвонить..."
Так значит, Дэвид собирался продать "Манну". В этом есть резон. Ему не стоило тащить эту записанную на него яхту в свою "новую" жизнь, а Дэвид был не из тех, кто бросит на дороге - или в море - несколько тысяч фунтов стерлингов. Или оставит их у набережной в Сент-Джуллиоте. Все это означало только одно - Дэвид Клемент готовился к своему исчезновению. Но оно, тем не менее, произошло вовсе не так и не тогда, как он этого хотел.
