— У вас не было права обыскивать дом, — холодно сказал Уэббер.
— Конечно, не было, — согласился я. — Но трудно было бы ожидать, что я упущу такой шанс.
— Фамилия человека, на которого вы работаете?
— Кингсли. — Я дал ему адрес в Беверли-Хиллз. — Это менеджер косметической фирмы в Трелор-билдинге на Олив-стрит. Фирма «Гиллерлейн».
Уэббер покосился на Дегармо. Тот лениво записывал на каком-то конверте. Уэббер перевел взгляд на меня:
— Что еще?
— Я съездил в горы, на дачу моего клиента, где отдыхала его жена. Место называется Малое Оленье озеро, около Пума-Пойнта, в сорока шести милях от Сан-Бернардино.
Я смотрел на медленно писавшего Дегармо. На мгновение его рука замерла, неподвижно повисла в воздухе, затем опустилась на конверт и продолжала писать.
— Примерно месяц назад жена сторожа на земельном участке Кингсли поссорилась с мужем и ушла от него — по крайней мере, все так думали. Вчера ее тело нашли в озере.
Уэббер, качавшийся на каблуках с полузакрытыми глазами, спросил почти мягко:
— Почему вы мне это рассказываете? Вы предполагаете какую-то взаимосвязь?
— Есть взаимосвязь во времени. Лейвери туда приезжал. О каких-либо других взаимосвязях я не знаю, но я решил, что лучше упомянуть и об этом.
Дегармо сидел очень тихо, уставившись в пол перед собой. Лицо его было напряжено и выглядело еще более свирепым, чем обычно.
— Эта женщина, утопленница, — что с ней было? — спросил Уэббер. — Самоубийство?
— Самоубийство или убийство. Она оставила прощальную записку. Но е е муж арестован по подозрению в убийстве. Его фамилия Чесс. Билл Чесс и Мьюриэл Чесс, его жена.
— Ничего этого мне не нужно, — резко сказал Уэббер. — Ограничимся тем, что происходило здесь.
— Здесь ничего не происходило, — сказал я, глядя на Дегармо. — Я был здесь дважды. В первый раз я говорил с Лейвери и ничего не добился. Второй раз я не говорил с ним и тоже ничего не добился.
Я задам вам вопрос, — медленно сказал Уэббер, — и хочу получить на него честный ответ. Вам не захочется отвечать на него, но рано или поздно вам все равно придется ответить. И вы знаете, что я так или иначе узнаю то, что мне нужно. Вопрос таков. Вы осмотрели дом и, как я догадываюсь, осмотрели его очень основательно. Нашли вы что-нибудь, наводящее вас на мысль, что эта дамочка Кингсли побывала здесь?
— Вы играете не по правилам, — сказал я. — Я еще не призван на суд в качестве свидетеля.
— Я жду ответа, — мрачно сказал Уэббер. — Здесь не судебное заседание.
— Ну что ж, я отвечу: да. В шкафу внизу висит дамская одежда, которая, как мне описали, была на миссис Кингсли в Сан-Бернардино в тот вечер, когда она встретилась там с Лейвери. Правда, описание было не слишком детальным: белый с черным костюм, с преобладанием белого, и панама с витой черно-белой лентой.
Дегармо щелкнул по конверту, который он держал в руках.
— Да он просто клад для клиента, на которого он работает, — сказал лейтенант. — Выходит, эта женщина побывала в доме, где совершено убийство, — та самая женщина, которая, считается, с ним сбежала. Думаю, шеф, нам не придется далеко ходить за убийцей.
Уэббер пристально глядел на меня, на лице его ничего или почти ничего не было написано, кроме напряженного внимания. На слова Дегармо он рассеянно кивнул.
— Я исхожу из того, что вы, как-никак, не сборище безнадежных идиотов, — сказал я. — Костюм пошит у частного портного, и выяснить его происхождение проще пареной репы. Мои слова сэкономили вам час времени, а может, всего лишь один телефонный звонок.
— Еще что-нибудь? — спокойно спросил Уэббер.
Прежде чем я успел ответить, перед домом остановилась машина, за ней другая. Уэббер отлепился от меня, чтобы открыть дверь. Вошли трое мужчин, один — коренастый и курчавый, второй — высокий и здоровенный, как бык. За ними вошел высокий худой мужчина в темном костюме и черном галстуке, с очень живыми глазами и бесстрастным лицом игрока в покер.
Уэббер нацелил палец на кудрявого и сказал:
— Давайте вниз, в ванную, Бузони. Мне нужно множество отпечатков из всего дома, особенно, если они могут принадлежать женщине. Вам предстоит долгая работа.
