— Если окажется, что мы попали туда, куда надо, дай мне знать. Тогда я заберу бразды в свои руки.
— Хорошо, — сказал я, — но если открывать выйдет человек, которого я не знаю, нам придется войти в дом на ура.
— Ладно. Скажешь тогда, что у меня плохо с сердцем, и тебе надо срочно вызвать врача… ты ведь был в комнате, где у них телефон?
— Конечно, и не один.
— Отлично. Это даже лучше… не дави так долго на звонок, Дональд. Спокойней, дорогуша. Отпусти, а через минуту позвони еще раз.
На втором этаже раздались чьи-то шаги. Кто-то поднял фрамугу, и мужской голос спросил:
— Кто там?
— Похоже, это шеф, — прошептал я.
Берта Кул громким голосом ответила:
— У меня тут для вас важная записка.
— Суньте ее под дверь.
— Такие записки под дверь не суют.
— Кто вы такая?
— Скажу, когда спуститесь вниз, — ответила она.
Секунду-другую он, похоже, раздумывал, как поступить, потом опустил оконную фрамугу. Щелкнул выключатель, и узкий прямоугольник окна вспыхнул ярким светом.
— Отойди на пару шагов в сторону, чтобы тебя не было видно, — сказала она. — Говорить я пока буду сама.
Над входной дверью зажглась лампочка, и пространство, где мы стояли, оказалось залито ярким светом. Берта Кул стояла прямо против двери, в которой было врезано овальное смотровое окошко. Вдруг послышался скрип ступенек, вероятно, кто-то спускался по лестнице. Но вот скрип прекратился. У меня было такое ощущение, что в окошко кто-то смотрит.
Через минуту — ровно столько, видимо, понадобилось, чтобы оглядеть внушительные объемы миссис Кул, дверь слегка приоткрылась, и мужской голос спросил:
— Так что там у вас?
Я сделал шаг к двери, потом шаг в сторону и заглянул в прихожую, чтобы увидеть того, кто задал этот вопрос. Это был шеф, в шелковой пижаме, без халата, на ногах — домашние туфли.
— Привет, шеф, — сказал я.
Он вмиг весь как-то подобрался и с полминуты стоял в каком-то зловещем оцепенении, глядя на меня в упор, как удав на кролика. Потом его пухлый рот с отвисшей, как сопля, нижней губой растянулся в глумливой улыбке.
— Так, так, так… Это Лэм! Не ожидал, что мы так скоро свидимся, Лэм. Не ожидал, что вы так быстро найдете дорогу назад. А кто ваша подруга?
— Берта Кул. Глава сыскного агентства.
— Разумеется, весьма польщен, — расшаркиваясь, сказал он. — Кроме того, смею поздравить вас с наличием в вашем штате такого отменного сотрудника, как Лэм. Парень, действительно, не промах. Смышленый, наблюдательный. К тому же отважный и стойкий, это уж я могу, что называется, засвидетельствовать. Впрочем, что же мы тут на сквозняке стоим? Проходите в дом. Прошу покорно!
Он чуть отступил вбок, освобождая нам путь. Я медлил, но миссис Кул уже поплыла мимо меня к двери и зашла в прихожую. Я последовал за ней. Шеф захлопнул дверь и резким движением закрыл ее на задвижку.
— Так вы, значит, нашли-таки дорогу к нам, Лэм?
Я утвердительно кивнул.
— Придется побеседовать с Фредом на эту тему. Обязательно. Непростительная беспечность с его стороны позволить вам определить наш адрес. Не могли бы вы объяснить мне, как вам это удалось?
— Он не может, — ответила за меня миссис Кул.
— Так, так, так, только без обид, — сказал шеф. — Проходите, пожалуйста, присаживайтесь… Извините, но вот выпить, как это ни прискорбно, ничего предложить не могу.
Он включил свет в гостиной, мы прошли туда и сели.
Со второго этажа, куда вела лестница, послышался женский голос.
— Кто там пришел, дорогой?
— Спустись вниз, любовь моя. Накинь что-нибудь на себя и спускайся. К нам пожаловали гости. В классическом варианте, четой. Мужская половина тебе уже знакома, и я просто сгораю от нетерпения познакомить тебя с женской.
Бросив взгляд на миссис Кул, он просиял в улыбке и сказал:
— Я всегда испытываю огромнейшее наслаждение, когда малышка принимает участие в наших совещаниях. Вы понимаете, что это значит. Я считаю, что брак — это рабочее содружество, а две головы всегда лучше, чем одна. Всякий раз, когда та или иная ситуация начинает принимать щекотливый характер, я непременно призываю на подмогу малышку.
Я услышал, как наверху хлопнула дверь и потом заскрипели ступеньки лестницы. Мы прислушивались к этому скрипу, который становился все более громким, и наконец увидели входящую в комнату женщину. Ступив на пол, она не произвела ни малейшего стука — на ней были домашние туфли на войлочных подошвах.
