Когда мы с Альмой Хантер вошли в холл и двинулись к лифту, она повернула ко мне голову.
— Мне нужно поговорить с вами.
Я кивнул.
— И, пожалуйста, не сердитесь на меня. Я догадываюсь, какие чувства вы испытываете. После того, как миссис Кул сказала, что я могу делать с вами все что угодно, вы, вероятно, чувствуете себя как какой-нибудь домашний пудель на поводке.
— Благодарю за понимание, — сказал я.
— Сандра сообщила мне, что врач сейчас будет накладывать брату швы, и просила примерно на час задержаться, чтобы не мешать проведению операции.
— И вы решили убить этот час в беседе со мной?
— Да.
Световое табло над лифтом заиграло красным отблеском.
— Может, зайдем в кафе? Столь раннее время для ленча вас устраивает?
Я вспомнил свой двадцатипятицентовый завтрак и последовал за ней в лифт.
— Вполне, — утешил я Альму Хантер.
Мы устроились в уютном, расположенном на тихой улочке ресторанчике, хозяйкой которого была дородная, исключительно вежливая немка. Я впервые оказался в этом заведении. Альма Хантер сообщила мне, что Сандра постоянно обедает здесь последние пять-шесть месяцев. Блюда, которыми потчевала меня Альма Хантер, в значительной мере повысили мой жизненный тонус.
— Скажите, как давно вы там работаете? — спросила Альма.
— То есть в сыскном агентстве?
— Да, конечно.
— Приблизительно три часа.
— Я так и подумала. А до этого были безработным?
— Да.
— Как же это вы, с вашим сложением, решились стать… э-э… то есть, какой у вас опыт… или, может, мне не следует об этом спрашивать?
— Не следует, — согласился я.
Она помолчала секунду-другую, потом сказала:
— Я дам вам денег, и вы расплатитесь за завтрак. Мы будем делать так всякий раз, когда будем обедать вместе. Ведь если я стану оплачивать счет сама, то поставлю вас в неловкое положение. Вы мужчина, и, естественно, станете…
— Не переживайте на мой счет, — с улыбкой сказал я. — Всю гордость, какая у меня была, из меня уже вышибли. Вы же сами это видите.
— Не надо так говорить, — запротестовала она. В ее глазах промелькнул отблеск обиды.
— Но это же правда. Слонялся, как бродяжка, по улицам… голодный, холодный… разговаривать ни с кем не хотелось, ведь знакомые постарались бы поскорей отделаться, а те, кто меня не знает, подумали бы, что выпрашиваю милостыню. У вас в жизни не случалось такого, чтобы вы осуждали кого-нибудь, предварительно не выслушав?
— Нет, — сказала она и, чуть подумав, прибавила, — кажется, нет.
— Попробуйте как-нибудь, — посоветовал я. — Немало возвысит вас в собственной гордости.
— Не надо так вешать голову.
— Не буду, — вежливо заверил я ее.
— Вы произнесли это с сарказмом, — укорила она. — Я не думаю, мистер… Предлагаю вам перейти на ты. Будем называть друг друга просто по имени. Дональд и Альма. Когда люди вместе участвуют в какой-то игре, вроде того, как мы с вами, глупо, наверно, придерживаться формальностей.
— Расскажите мне об игре, участниками которой мы теперь вроде бы являемся, — попросил я.
Ее глаза засветились какой-то необыкновенной грустью. Я не мог определить для себя, что означает эта грустинка — мольбу о помощи или отражение одиночества. На какое-то мгновение мне даже показалось, что это — страх.
Я выцедил из кофейника последние капли кофе и сказал:
— Чудесная стоит погода, не правда ли?
— Именно об этом я и подумала.
— О чем это?
Она мило улыбнулась.
— О том, что стоит чудесная погода.
— Значит, в этом вопросе у нас полное единодушие, — бодро заключил я.
— Я не хотела обидеть тебя, Дональд.
— Ты и не обидела. Меня уже невозможно обидеть.
Она наклонилась над столиком.
— Я хочу, чтобы ты помог мне, Дональд.
— Ты слышала, что тебе сказала миссис Кул, — напомнил я, — хоть за воротник, хоть на поводке веди, если захочется.
— О, Дональд, пожалуйста, не надо так. Мне кажется, я понимаю, какие чувства ты должен теперь испытывать. Но не вымещай свою досаду на мне.
— Я не вымещаю. Просто пытаюсь объяснить тебе, что это сугубо деловое соглашение.
— А мне бы не хотелось, чтобы наше соглашение носило сугубо деловой характер, мне бы хотелось, чтобы в нем присутствовал и элемент личностного порядка… тебя наняли для вручения повестки Моргану Бирксу, но в этом деле есть много такого, в чем следует разобраться в чисто человеческом плане, и… я хочу, чтобы ты мне немножко помог.
