Пауль Дрейк задумчиво почесал подбородок.
— Но зачем тебе это нужно?
— Я же все объяснил, Пауль.
— Нет, Перри. Ты представляешь клиента, который жаловался на собачий вой. Твой клиент убежал с чужой женой, судя по всему, красивой женщиной. Все счастливы, кроме разъяренного мужа. Тот едет к прокурору округа. Тебе прекрасно известно, что кроме соболезнований он там ничего не добьется. И я не вижу смысла в том, что ты от меня требуешь, если только ты чего-то не договариваешь.
— Видишь ли, — неторопливо ответил Мейсон, — скорее всего мне придется представлять не только Картрайта. Я не очень задумывался над этической стороной этой проблемы, но, возможно, я представляю и интересы миссис Фоули.
— Но с ней же все в порядке, не так ли? — ухмыльнулся Дрейк.
— Не скажи, — глаза Мейсона превратились в щелочки. — Мне нужна полная информация. Кто эти люди и как они появились на Милпас Драйв
— У тебя есть фотографии? — спросил Дрейк.
— Нет. Я попытался их достать, но ничего не вышло. Я хотел подкупить домоуправительницу Фоули, но та устояла. И наверняка расскажет обо всем хозяину. И еще, непосредственно перед моим уходом в дом ввалились сотрудники иммиграционной службы и увели с собой повара-китайца, у которого не оказалось удостоверения. Ему лет сорок-сорок пять и теперь его ждет прямая дорога в Китай.
— Но Фоули попытается его выручить?
— Домоуправительница в этом не сомневается. Мейсон замолчал и несколько минут барабанил пальцами по столу.
— Домоуправительница сказала, что сегодня утром миссис Фоули уехала в такси. Картрайт ушел из дома вчера вечером и не вернулся. Он так торопился, что попросил свою глухую экономку отправить мне очень важное письмо. Если ты сможешь найти таксиста, который вез миссис Фоули, и узнаешь, куда она поехала, вполне возможно, что там обнаружится и след Картрайта Если конечно, домоуправительница говорила правду.
— Ты в этом не уверен?
— Не знаю. Сначала я хочу получить все сведения, а потом разбираться, что к чему. Выясни кто эти люди, где — они находятся и что делают.
— Установить слежку за Фоули?
— Обязательно. Но так, чтобы он ни о чем не подозревал. Пусть следят за каждым его шагом. Пауль Дрейк встал и направился к двери. После ухода детектива Мейсон вызвал к себе Деллу
Стрит.
— Делла, отмени все назначенные встречи. У тебя должны быть развязаны руки. Секретарша кивнула.
— Вы получили какие-то сведения?
— Пока нет. Но чувствую, что-то произойдет.
— Вы имеете в виду дело Картрайта?
— Да.
— А что делать с деньгами? Положить их в банк?
— Да, — адвокат встал из-за стола и прошелся по кабинету.
— Почему вы так взволнованы?
— Сейчас я не могу объяснить, в чем дело, но что-то не сходится.
— Что именно?
— На поверхности вроде бы все гладко, не считая одного-двух слабых мест, но они-то и не дают мне покоя.
Еще раз взглянув на Мейсона, Делла вышла в приемную, а адвокат еще долго мерял кабинет шагами, глядя прямо перед собой, будто надеясь увидеть ответ.
Без десяти пять Перри Мейсон позвонил Доркасу.
— Пит, это Мейсон. Вы на меня не сердитесь?
— Во всяком случае, я не в восторге от вашего поведения, — в пронзительном голосе Доркаса слышалась нотка юмора. — Вы чересчур воинственны. Каждый раз, когда хочешь сделать вам одолжение, попадаешь впросак. Вы слишком суетитесь вокруг своих клиентов.
— Суета здесь ни при чем. Я лишь утверждал, что мой клиент в здравом уме. Доркас рассмеялся.
— Тут вы оказались совершенно правы. Он не псих. И чертовски хитер.
— Вы собираетесь что-нибудь предпринять?
— Нет. Фоули весь кипел от ярости. Будь его воля, он бы арестовал полгорода. А петом оказалось, что он не хочет огласки. И попросил меня подождать, пока он вновь не свяжется со мной.
— И?
— Он позвонил десять минут тому назад.
— Что же он сказал?
— Его жена прислала телеграмму из какого-то маленького городка, кажется, Мидвика, в которой умоляла не предавать историю гласности. Газеты, по ее словам, не принесут ничего, кроме вреда.
— И что вы ему посоветовали?
— О, как обычно. Постарался успокоить его. В конце концов, что тут особенного. Это не первый случай, когда жена убегает от мужа. Мы не можем тратить деньги налогоплательщиков на то, чтобы возращать мужьям беглых жен.
