В тот же день я узнал от А. Сахарова о содержании состоявшегося в Министерстве здравоохранения совещания (А. Сахаров с самого начала предупредил, что не считает данное совещание конфиденциальным и не может брать на себя обязательства молчать о том, что будет говориться на нем).
Вначале перед собравшимися выступил А. Снежневский. Он прочел что-то вроде лекции о достижениях советской психиатрии и ее высоком уровне. В доказательство Снежневский зачитал некоторые отзывы зарубежных ученых о состоянии советской психиатрии. Он сказал также о планах создания в СССР большого современного комплекса по психиатрии, в котором будут использованы все новейшие достижения этой науки. Снежневский признал, правда, что кое-где в провинции отдельные психиатры действуют еще на уровне средневековых методов. При этом возможны и отдельные ошибки. Не касаясь существа разбираемого "казуса” с Ж. Медведевым, он сказал, что если калужские психиатры в чем-либо и допустили ошибку, то у Министерства здравоохранения СССР имеется достаточно прав и возможностей, чтобы исправить ее без вмешательства "посторонних". Однако некоторые писатели и ученые развернули, по его выражению, целую кампанию по поводу одного случая с Медведевым. Тем самым наносится-де ущерб репутации советской психиатрии. Тысячи людей, страдающих психическими заболеваниями и нарушениями, будут опасаться обращаться к психиатрам, и, таким образом, здоровью этих людей будет нанесен серьезный ущерб. Иными словами, Снежневский обвинил некоторых академиков и писателей в "негуманности". Перечисляя в своем выступлении некоторые психические заболевания, требующие госпитализации, Снежневский сказал и о "навязчивом бреде реформаторства". При этом он профессиональным взглядом сверлил А. Сахарова. "Мне было смешно, — говорил Андрей Дмитриевич, — но я понимал, что многим из тех, кто с подобным "диагнозом" находится в психиатрической больнице, конечно же, не смешно".
В развернувшейся затем дискуссии А. Сахаров, Б. Астауров и П. Капица, лично знавшие Жореса, выразили свое категорическое несогласие с диагнозом министерской комиссии и убедительно показали смехотворность перечисленных в этом диагнозе "симптомов". При этом Сахаров сказал, что находящиеся в кабинете академики не контролируют ни советского, ни тем более международного общественного мнения и что протесты против принудительной госпитализации Ж. Медведева прекратятся только после его освобождения. Он решительно отвел все обвинения в "негуманности" и "непатриотичности" и предупредил о возможных выступлениях иностранных ученых на предстоящих международных научных конгрессах. "Наши органы знают, как следует реагировать на подобные выступления", — ответил Б. Петровский, хотя было непонятно, как могут какие-либо советские "органы" помешать зарубежным ученым высказать свое мнение.
Жорес Медведев.
VI. Психиатрический шантаж. 6 июня — 17 июня 1970 года
Вечером 8 июня Лифшиц долго убеждал меня, что занятия публицистикой в дополнение к обычной профессиональной деятельности, например к научной работе, — это свидетельство "раздвоения", или "диссоциации", личности. Это был, по его словам, очевидный признак заболевания.
В одной из бесед, говоря о симптомах "болезни", он утверждал (по сделанной женой записи): "Плохая адаптация к конкретной ситуации — это и есть главный симптом. Другой с его интеллектом сумел бы вовремя сориентироваться и адаптироваться — это норма, а у Жореса Александровича этого нет. Он идет прямо, не считаясь с конкретной ситуацией".
— Больница вас со временем, конечно же, выпишет, — говорил он, — но вы должны полностью прекратить занятия публицистикой и сосредоточить внимание на экспериментальной работе. Если же продолжите эту деятельность, вы неизбежно снова попадете к нам.
Это "медицинское" предсказание Лифшиц потом повторял много раз. Я пытался спорить на эту тему, приводя многочисленные примеры, когда ученые занимаются публицистикой и литературной деятельностью, политической работой и никто не ставит им это в упрек. Большинство советских писателей, прежде чем стать профессиональными литераторами, работали в других областях человеческой деятельности, в том числе и как научные работники. Но никто не связывал этого с заболеванием. Разносторонний характер увлечений — это норма, а не патология. Психиатр не должен делать свои выводы на основе направлений творческой активности; никому не запрещается овладевать несколькими профессиями, тем более что объем так называемого "свободного" времени в последнее время постоянно увеличивается.
