Дизраели стоял на своем. Он знал, что консерваторы нуждаются в его активной работе в палате общин, и поэтому заявил Стэнли, что не вмешивается в какие-либо партийные комбинации, однако рад оказывать партии независимую поддержку, а выступать согласен только в тех случаях, когда это будет его устраивать, как индивидуальный член палаты. Он хочет-де уйти в сторону и посвятить по крайней мере часть своего времени литературе. Дизраели вел игру, и игру опасную. Он любил риск. Ведь Стэнли мог развести руками и ответить: "Ну что ж, желаю вам успеха".
Но Стэнли не хотел терять Дизраели. Он объяснил, что, заняв такую позицию, Дизраели в конце концов утратит весь свой авторитет. "Ваше предложение, если оно имеет какой-либо смысл, приведет к тому, что мы совсем потеряем вас". Подчеркнув невозможность для Дизраели действовать в одиночку, Стэнли объяснил: "Я не буду применять к вам эпитеты, которые вы сами применяете к себе. Но я скажу вам, что существуют определенные настроения — вы можете называть их предубеждениями, если это вам нравится, — которые порождают у многих наших друзей желание, Чтобы человек, призванный руководить ими, имел определенное положение и влияние. Обстоятельства пока не позволили вам приобрести их". Стэнли говорил, что его предложение в сложившихся обстоятельствах в наибольшей степени отвечает интересам честолюбивого человека. Он заметил, что в триумвирате будут люди, которые по своим способностям не смогут противостоять Дизраели. Это был прозрачный намек, что Дизраели уготована роль хозяина положения. Дизраели поблагодарил Стэнли за внимание и откровенность, но заявил, что его решение остается неизменным.
Стэнли на самом деле говорил откровенно. Он знал, что в консервативных кругах существует убеждение — его выражал Бересфорд, — что лидером не обязательно должен быть человек, обладающий самыми выдающимися способностями. Важно не это, а его социальное положение и личное влияние. Сам Стэнли был целиком и полностью согласен с этим принципом. Итак, если человек со способностями вызывает сомнения и подозрения, лучше его использовать ограниченно, а хозяином положения, лидером, наделенным властью, лучше сделать своего, хотя и не блещущего талантами. Такова была "кадровая политика" тори в середине XIX века.
После длительных и мучительных размышлений Дизраели молча согласился с предложением Стэнли. Стэнли назначил заседание триумвирата и послал приглашение двум триумвирам, а также и Дизраели, как будто изложенного выше разговора и не было. Дизраели пришел, сел, принял участие в обсуждении стоявших на повестке дня вопросов и в дальнейшем регулярно участвовал в таких встречах. Так честолюбие подавило в нем гордость. Это было правильное решение, если исходить из стратегических замыслов Дизраели.
Одновременно он принял решение, направленное на снятие еще одного препятствия на пути к официальному лидерству в партии. Он, конечно, знал, что его экстравагантная манера одеваться и произносить речи вызывает раздражение у благонамеренных землевладельцев и крупных буржуа. Он долго умышленно провоцировал это чувство. Но теперь он стал важной политической фигурой и решил, что его поведение, манера говорить и одеваться должны соответствовать его положению. Как замечает X. Пирсон, "пижонство с одеждой было оставлено. Кольца, кружева и разноцветные жилеты исчезли, уступив место обычным торжественно-черным костюмам".
В конце концов в 1849 году Дизраели достиг желаемого — стал лидером консерваторов в палате общин. Как и предсказывал Стэнли, два триумвира, люди заурядные, сами собой отошли в сторону. Положение в партии, да и в стране было крайне сложным, и Стэнли и другие консерваторы скрепя сердце решили использовать способности Дизраели в интересах партии. Как отмечается в "Истории консервативной партии", "лидерство в партии свалилось на Дизраели из-за отсутствия конкуренции… Партия нуждалась в лидере. Ни один другой протекционист не мог превзойти Дизраели по части ловкости и изобретательности в парламентских делах". Этот факт признавал и Стэнли. В конце концов все возражения против Дизраели отступили на задний план перед аргументом, который ультраправый деятель престарелый герцог Ньюкасл сформулировал так: "Нужда заставляет нас избрать самого умного человека, каким мы только располагаем".
