И все-таки положение Дизраели было не из легких. Ему противостоял полковник Томпсон, выступавший с платформы вигов. Дизраели не смущало то, что он, в свое время позировавший как виг, теперь выступал как тори против кандидата вигов. Во имя репутации "принципиального" и "надежного" Дизраели пришлось изворачиваться. Он говорил избирателям: "Здесь я, джентльмены, занимаю то же самое место, провозглашаю ту же самую доктрину, поддерживаю те же самые институты, делаю все то же, что делал в Хай-Уикоме". По этому поводу его биограф О'Коннор писал сто лет назад: "Как же согласовать претензию Дизраели, что в области принципов он тот же, что был в Уикоме, если человек, против которого он сейчас выступает, придерживается как раз тех самых взглядов, которые Дизраели отстаивал в Уикоме". Не нужно ничего согласовывать и ничему удивляться. Таковы методы и правила английской политической игры, действующие столетиями, и Дизраели их придерживался.
Консерваторы вели на выборах, но Дизраели пришлось выслушать много неприятных вещей. Недавно получившие право голоса молодые избиратели кричали ему: "Шейлок!", "Старье!". Первое понятно, а вот второе допускает различные толкования: имелось ли в виду то, что он выступает с обветшавшими программными заявлениями, или это был намек на его возраст? Дизраели исполнилось к тому времени 33 года, тогда как обычно депутаты проходили в парламент в возрасте от 20 до 30 лет.
Было и еще одно неприятное обстоятельство во время выборов. Денежные дела Дизраели в этот момент были таковы, что его могли арестовать как несостоятельного должника прямо на предвыборном собрании. И поэтому Дизраели с величайшим облегчением узнал, что сотрудник местного шерифа был в числе его самых рьяных сторонников. К счастью, дело не дошло до ареста.
И все же это была долгожданная победа. Противник потерпел поражение. От Мейдстона в 1837 году были избраны в палату общин Левис и Дизраели, оба консерваторы. Пять лет боролся Дизраели за эту победу, потерпел на пути к ней четыре поражения, но в конце концов ум и воля восторжествовали.
Перед Дизраели открылось новое поле политической деятельности — парламентское.
4. Парламент и семья
Конец 1837 года для Дизраели был началом нового этапа в его политической жизни. Пройдя наконец в палату общин, он стал действовать уже на принципиально новой основе — в парламенте, как его депутат. Здесь действовали свои традиции, соблюдались определенные правила игры, но борьба была крайне ожесточенной. Боролись неустанно за право управлять делами страны, а точнее, за власть партии, отдельные партийные и межпартийные группировки и, прежде всего, конкретные деятели. В эту свалку и бросился сразу Бенджамин Дизраели. Цель его была та же, что и у всех или почти всех его коллег по палате общин.
По традиции депутат, впервые избранный в парламент, должен произнести особую первую речь, так называемую "maiden speech", которой он официально представляется палате. Для него это торжественный и весьма ответственный момент, а для членов палаты — повод для развлечения, иронии, любопытства. Часто такие речи не удаются молодым депутатам и являются для них пусть временной, но трагедией, а для их врагов, недоброжелателей и просто людей, кому оратор несимпатичен, — основанием для злорадного удовлетворения.
Дизраели впервые выступил перед палатой общин 7 декабря 1837 года. Политическое положение в парламенте было в этот момент следующим. Виги были в правительстве, но реальной властью вряд ли располагали. В свое время считалось, что парламентская реформа 1832 года, проведенная вигами, обеспечит им власть на несколько поколений. Но в политике ситуация зачастую быстро меняется. Не прошло и нескольких лет, как власть выпала из рук лидера либералов лорда Грея и премьер-министром стал лидер партии тори Роберт Пиль. Во главе партии вигов оказался лорд Джон Рассел, однако общественное мнение считало его намного слабее лидеров тори. Позиция вигов ослаблялась не только тем, что в их руководстве не было сильных лидеров, но и отсутствием единства в рядах партии. В парламенте действовала небольшая, но динамичная группа вигов-радикалов, требовавшая дальнейших реформ. Их противники в своей же партии считали, что после 1832 года реформ достаточно и никаких изменений больше проводить не нужно. Кое-кто из их среды занимал более гибкую позицию и утверждал, что, возможно, новые реформы и потребуются, но пока они еще не созрели. У вигов был налажен союз с ирландской фракцией депутатов, но он был ненадежен и даже вредил министрам-вигам в глазах правящих кругов, которые считали, что из-за этого блокирования ирландский вопрос занимал слишком большое место в работе парламента. Хотя в действительности это объяснялось остротой ирландской проблемы в английской политической жизни и соотношением сил в парламенте.
