"…Здравствуй, моя милая, единственная, любимая! Получил твою фотографию, жаль, ты ее в обложку не положила. С собой не могу носить, боюсь — помнется. В колонию к нам приезжал театр, потом фильм "Курьер" показывали. На воле, ты знаешь, меня в театр тросами не затянешь, а здесь думаешь — почаще бы приезжали. Все как-никак отвлекает от мысли, что я в неволе. Стараешься меньше вспоминать, думать, но не получается. Все ребята прошли через это, говорят: "Первые полгода тянет, а потом ничего, привыкаешь". Честно говоря, я сейчас удивляюсь тем, кто привык, кто говорит, что все равно, когда домой. Это они только говорят, а сами… Ты только пиши мне почаще, если бы ты знала, как тут ждут писем…"
"…Здравствуйте, мои дорогие! После свидания долго приходил в себя. Было какое-то странное ощущение. Но сейчас я уже в норме. Замечаний нет, работаю нормально. Ходим часто на спортзону. Играю в футбол. Смотрел в среду кино хорошее "Холодное лето 1953 года". Здоровье у меня в порядке, спасибо зарядке и местной кухне. Мама, я узнал, к кому в нашем отряде не приезжают. Так что приезжай ко мне в день рождения и привези вагон гостинцев. Рассчитай, чтобы угощения хватило на всех. Привези: торты, пряники, печенье, конфеты, вафли, пирожные, сок, фрукты. Пусть уж придется потратить много денег, но сделай ты мне праздник! Восемнадцать лет как-никак!"
На моем столе пачка писем в одинаковых конвертах, с одинаковым обратным адресом. Мама Сергея, автора этих писем, достает прозрачную папку с фотографиями сына. Вот он — уморительный первоклассник с букетом цветов, а вот — в красивой форме духового оркестра. Невозможно поверить, что все это — один и тот же человек. В нарядной рубашке, с чистыми веселыми глазами, — и в черной робе, с настороженным взглядом совсем других, чем в детстве, глаз… Не так уж много лет прошло.
Из своих семнадцати счастлив по-настоящему он был лишь однажды, в первом классе. Потому что жил дома. Бедно, голодно, но — дома. Старшие брат и сестра воспитывались в интернате с музыкальным уклоном. К тому времени, когда Сереже настал день идти в школу, интернат был преобразован в детский дом. По сути своей мало что изменилось, разве что детей осталось меньше. Ночью в интернате шла своя жизнь, жестокая и страшная. Выбитые зубы — не самое ужасное, по мнению Сережи. Хуже всего, пожалуй, было сознание своей неполноценности, отгороженности от нормальной жизни большинства. Он не прощает матери своего детства. За порогом интерната началась другая "школа". Кражи в киосках, "за компанию". Явка с повинной. Первый суд и приговор с отсрочкой исполнения. Спустя короткое время все началось сначала. Квартирная кража на пару с приятелем. И снова явка с повинной. Накануне суда — угон грузовика. Зачем угонял? Чтобы потренироваться перед экзаменом по вождению на военкоматовских курсах. Новый суд и приговор — четыре года…
— Какое качество ты ценишь в людях?
— Верность.
— Что ты ненавидишь?
— Когда плюют в душу.
— У тебя есть принципы?
— Никогда не унижаться самому и не делать больно другим.
— А если другому сделают больно в твоем присутствии? Заступишься?
— Сразу не полезу.
— Хотел бы ты стать председателем отряда?
— Нет, такого авторитета мне не надо.
"Должность" председателя или секретаря отряда вожделенна для многих, так как дает вернейший шанс для условнодосрочного освобождения. Назначает, как правило, актив и администрация колонии. Выбор падает на того, кто выделяется жестким характером, отличается физической силой, к слову которого прислушиваются. Ясно, что в таком непростом коллективе уважают не за умение играть на скрипке и не за математические способности. Авторитет, основанный на силе, — весьма сомнительный авторитет.
Преступления, совершенные нынешними воспитанниками Можайской ВТК, не отличаются разнообразием. Кражи да угоны. Характерный штрих — почти половина колонистов имела в прошлом отсрочку исполнения приговора, меру наказания, на которую возлагались большие и гуманные надежды. Но жизнь показывает: подростки не воспринимают отсрочку как наказание. Месяц-другой после приговора они ведут себя тихо, а по-юм срываются, не думая о том, что повторное нарушение закона будет стоить им слишком дорого: неотбытый, условный срок пойдет теперь в актив.
