– Мы действовали с максимумом предосторожностей. Мы использовали «ситроен» Треффэ, и жандармы еще ни разу не побеспокоили нас.
Эполар повернулся к Треффэ.
– Вам не наносили каких–нибудь неожиданных визитов, например, из газовой службы? Или что–нибудь в этом духе?
– Нет.
Эполар потер нос. Он посмотрел по очереди на каждого из присутствующих.
– Я бы хотел заглянуть в ваши личные дела, – сказал он. – Как и почему вас взяли на заметку…
Он взглянул на Буэнвентура.
– Одно время ты и д'Арси были на мушке. Чем тогда кончилось?
Буэнвентура пожал плечами.
– Меня вызывали дважды в шестьдесят восьмом. В Париже и Флене. И оба раза это был Божон.
– Меня ни разу, – сообщил алкоголик.
Эполар опросил других. У Треффэ ни разу не было контактов с полицией. У Мейера тоже.
– С этой стороны все чисто, – заключил Эполар.
Глава 8
В понедельник утром негодяй Дюкатель не подготовил сообщения о Габриэле Марселе.
– Месье, у меня не было времени, – объяснил он.
Он молча усмехался, показывая свои желтые кривые зубы, похожие на собачьи клыки. Треффэ смерил его презрительным взглядом. Он был бессилен перед этим отпрыском богатых родителей, чья благотворительность распространялась на коллеж. Дурак был неуязвим.
– В таком случае, мой юный друг, я попрошу вас приготовить его к пятнице, – сказал Треффэ.
После этого он встал и начал читать лекцию о современном рационализме и его течениях, при этом ему с трудом удавалось побороть сон. Наконец, в десять часов прозвонил звонок. На улице шел колючий дождь. Треффэ прошел в преподавательскую, чтобы взять свой плащ, висевший там с середины прошлой недели. Мадемуазель Кугельман уже проверяла тетради. Возле двери стоял господин Дюво, засунув руки в карманы вельветовой куртки. От него всегда пахло вином. Он раскачивался на каблуках и смотрел на дождевые капли, стекающие по стеклу.
– Гнилая погода, – пожаловался он Треффэ. Молодой человек натянул свой прорезиненный плащ цвета хаки, пропитанный всевозможными запахами.
– Противная эпоха, – добавил Дюво. – Хотите выпить кофе?
Треффэ машинально посмотрел на часы и отрицательно покачал головой.
– Мне еще нужно зайти домой, – объяснил он. – Следующую лекцию я читаю только в два.
– Давайте лучше выпьем кофе и поболтаем. Преподаватель философии! – с вызовом бросил Дюво. – Что вы можете знать о жизни в вашем возрасте, я вас спрашиваю?
Он протянул руку и схватил Треффэ за ворот плаща.
– Дерьмо, – возмутился Треффэ и с яростью ударил его кулаком по шее.
Дюво громко вскрикнул и упал на пол. Мадемуазель Кугельман вскочила из–за стола и тоже завопила. Она подбежала к Дюво и помогла ему сесть. Треффэ с удивлением посмотрел на свой кулак.
– Я очень сожалею. Я не хотел… я не думал… Его душил смех.
– Бандит! Бандит! – причитал Дюво слабым голосом.
– Господи! – вопила мадемуазель Кугельман. – Что случилось? Что с вами? Вы отдаете себе отчет? Инвалида войны? Я все скажу господину Ламуру. Он узнает все.
– Господин Ламур ничего уже не узнает, – заявил Треффэ. – Его пустая башка набита дерьмом.
– Я все слышал, Треффэ, – сказал неожиданно появившейся Ламур.
– Господин Ламур, я на вас положил…
– Вы больны!
– Я дам вам по морде!
Господин Ламур, весь красный, выпятил вперед свой живот. Он был маленького роста. Молодой человек подошел к своему шефу, спрашивая себя, куда лучше ударить. Директор стоял прямо и торжественно, не желая отступать под восхищенным взглядом мадемуазель Кугельман. Дюво распластался во весь рост на полу, чтобы не принимать участия в драке: он притворился, что ему плохо. Треффэ легонько ударил по красной щеке директора и вышел на улицу, хлопнув дверью.
– Я давно уже все понял, но я хотел дать ему шанс, – заявил Ламур, протирая стекла своих очков, запотевшие от страха. – Этот парень – ничтожество. Он полный ноль.
Треффэ сел в свой «ситроен», закрыл дверцу, опустил стекло и выругался. Затем посмотрел на часы. Десять часов восемь минут. Он взял направление к Орлеанским воротам. Приехав в Париж, повернул на восток, к Данфер–Рошро, пересек улицу Гобелен и припарковался неподалеку от университета, избегая внимания многочисленных полицейских, толпившихся около зданий с винтовками на плече и касками в руке.
