Последние деревья выдвигались языком к седловине между двумя долинами. Внизу слева вилась сравнительно хорошо утрамбованная дорога, над которой протянулись рельсы узкоколейки на Альштуфе. Неподалеку от седловины стояло крошечное здание вокзала — недавно беленный домик начала прошлого века — с островерхой красной крышей и часовой башенкой. За ним шел огород с несколькими фруктовыми деревьями и навесом над поленницей. В этой зеленой лесистой долине все выглядело на удивление мирно, даже насыпь железнодорожной линии была выровнена с типично немецкой педантичностью и очерчена белой разграничительной полосой, хотя поезда здесь проходили едва ли чаще, чем три-четыре раза в месяц. А вот села видно не было, оно пряталось за горным склоном, обросшим густым смешанным лесом. Лишь тонкая струйка дыма выдавала расположение общинного Очага. Дальше в вышине виднелись серовато-голубые отвесные пики Ветерхорна с искрящимися на них пятнами снега. Несколько белых рваных облаков висели неподвижно в ясном небе над вершиной.
Справа в долине стадо откормленных пятнистых коров щипало буйную альпийскую траву. Время от времени в тишине раздавался звон колокольчиков. Лохматая собака невозмутимо бегала между ног невозмутимых рогатых принцесс и что-то вынюхивала в траве. Скрываясь в тени седловины, человек в синей форме и фуражке, опираясь на палку, рассеянно глядел на стадо. Он явно никуда не торопился.
Николай сидел возле леса и пытался решить, как поступить. Человек в форме был досадной помехой. Если пойти через долину справа, то никак не удастся проскользнуть незаметно. Слева не было видно никого, но в здании вокзала наверняка кто-то был, да и склон был виден как на ладони, в том числе и со стороны села. Оставался один возможный вариант — свернуть через лес резко вправо и обогнуть следующий хребет. Это займет около часа, но иного выхода просто нет. После сегодняшней акции любая возможная встреча таила в себе опасность.
Что-то зашуршало поблизости. Он резко обернулся, ожидая увидеть случайно появившегося дровосека или пастыря. И застыл на месте. Всего метрах в десяти за его спиной в зеленом полумраке стоял крупный олень с огромными ветвистыми рогами. Животное смотрело на Николая с некоторым интересом и без страха, словно понимая его нежелание выдать себя. В нескольких шагах от него чуть сзади в тени переступали с ноги на ногу пять или шесть серн с детенышами. После Коллапса горы постепенно превращались в настоящее царство животных. Цивилизация постепенно сдавала свои позиции, и звери размножались потрясающими темпами, спеша наверстать узурпированную веками свободу.
Внезапно животное вздрогнуло и слегка повело ушами. Человек тоже прислушался. Сначала ничего не было слышно, потом послышалось глухое ритмичное постукивание, доносившееся откуда-то сзади. Олень фыркнул, одним скачком махнул к стоящим сернам и повел их в чащу. Через полминуты стадо затерялось среди вековых дубов.
Человек в форме тоже слышал звук и, похоже, узнал его, потому что вскинул посох на плечо, свистнул собаке и размеренными шагами горца стал подниматься вверх по склону седловины. И сделал это как раз в тот момент, когда появился источник шума — небольшая ручная дрезина. Стоящие на ней двое потных мужчин ритмично качали вверх-вниз длинный рычаг. Человек в форме замахал фуражкой, не дождавшись ответа на приветствие, начал спускаться к зданию вокзала, сопровождаемый псом, который продолжал метаться то в одну, то в другую сторону, вынюхивая что-то в траве.
Николай надел рюкзак. Сейчас или никогда, лучшего случая не представится. В долине слева дрезина и железнодорожник приближались к вокзалу с одинаковой скоростью, но у человека все же было больше шансов на успех. Пригнувшись, Николай выскочил из леса и побежал направо вниз.
Пасущиеся коровы не обратили на него никакого внимания. Теперь они считались аристократками этого горного края, от них в немалой степени зависела жизнь здешних крестьян. И, похоже, они это понимали, судя по их ленивому барскому передвижению по пастбищу.
