– Точно.
– Кто об этом знал кроме тебя?
– Патрульный полицейский, – ответил Гарри и, не удержавшись, добавил: – Как думаете, может, он ее заодно и шпилил?
– Слушай, Уоллох…
– Ладно-ладно, – Гарри выставил ладонь, – если честно, я понятия не имею, кто еще об этом знал. Думаю, мужик, который ее грохнул. Да об этом мог знать кто угодно. Установи за ней слежку – и дело в шляпе.
– Ты нам очень помог, – промолвил Карелла, – а теперь катись отсюда к чертовой матери.
– Из-за вас весь день коту под хвост, – проворчал Уоллох.
Он встал и отряхнул сигарный пепел с брюк. Когда Гарри обогнул стол, Мейер наподдал ему под зад. Уоллох даже не обернулся. И с королевским достоинством сутенер вышел из инструктажной.
Подводя промежуточный итог, оставалось признать, что полиция не продвинулась ни на йоту в расследовании серии убийств.
После того как ушел Уоллох, детективы предприняли попытку хоть как-то переломить ситуацию и отправились в адвокатскую фирму, в которой работал Норден. Встретившись с главой фирмы Сэмюелем Готлибом, они спросили у него, сколько уголовных дел было поручено Нордену за все время работы в фирме. Готлиб ответил, что всего их было четыре. Он быстро снабдил полицейских фамилиями подзащитных, указав, кто из них отправился в тюрьму, а кого признали невиновным. Затем детективы взялись за полученный от миссис Норден список юридических фирм, в которых прежде работал ее супруг. К одиннадцати утра они успели объездить все эти конторы. Теперь у них на руках имелся еще один список из двенадцати человек – бывших клиентов Нордена, осужденных за уголовные преступления. Этот список отправился в управление уголовного розыска с запросом о местонахождении каждого из уголовников. После этого детективы сели в машину и отправились в центр города – в университет Рэмси. Там они надеялись хоть что-нибудь узнать об убитой проститутке Бланш Леттигер.
Университет располагался в самом центре города. Начинался он там, где обрывалась Холл-авеню. На боковых улочках, примыкавших к кампусу, прямо под открытым небом вовсю шла художественная выставка. Карелла припарковал машину в неположенном месте, опустил солнцезащитный козырек, к которому была прикреплена написанная от руки табличка «полицейский при исполнении», после чего вылез из автомобиля. За ним последовал и Мейер. Детективы неспешно двинулись вдоль выставленных на тротуаре полотен, среди которых в этом году преобладали морские пейзажи. Улыбающиеся авторы этих художеств изо всех сил старались изобразить равнодушие, но при этом все равно с надеждой вглядывались в каждого прохожего. Чувствовали себя художники не слишком уютно – они, творцы, были вынужденно низведены до положения торгашей.
Мейер с вялым интересом поглядывал на морские пейзажи, а потом вдруг остановился у абстрактного полотна. На белом фоне чернело несколько щедрых черных мазков, а в одном из углов притаилась пара красных пятен. С загадочным видом покивав, детектив кинулся догонять Кареллу.
– Что случилось с людьми? – недоуменно спросил Мейер.
– Ты о чем? – глянул на него Карелла.
– Вот было же время – смотришь на картину, а на ней – люди, – вздохнул напарник. – Все это осталось в далеком прошлом. Теперь художника люди не волнуют. Художникам нужна лишь экспрессия. Читал я тут статью про одного мужика… Знаешь, как он картины пишет? Берет голую натурщицу, измазывает ее в краске, а потом катает по полотну заместо валика. Вот и все – картина готова!
– Ты, наверное, шутишь, – покачал головой Стивен.
– Богом клянусь, все так и есть. Даже можно догадаться, где отпечаталась ее нога, где бедро, ну и так далее. Я же говорю, натурщица для этого художника – инструмент заместо валика или там кисти.
– Интересно, а он моет свои… хм… кисти в конце трудового дня? – поинтересовался Карелла.
– Вот чего не знаю, того не знаю, – развел руками Мейер, – статья об этом умалчивала. Там просто говорилось о том, как он работает, и приводилась пара репродукций его картин.
– Далеко продвинулись творческие люди, – покачал головой Карелла.
– Как раз наоборот, я считаю, что это возвращение к традиционной живописи, – не согласился Мейер.
