— Уходите!
Аллин не спеша подошел к Вайолетт.
— Только с моей дамой, — лаконично ответил он. На лице Наполеона появилось неприязненное выражение.
— Нам может не понравиться подобное вмешательство.
— Боюсь, что вам придется с этим смириться. — Аллин повернулся к Вайолетт, чтобы предложить ей руку. — Мы желаем вам приятного вечера, ваше величество.
Император открыл рот, как будто собирался возразить или позвать стражу, но передумал.
В его глазах вспыхнули насмешливые искорки. Пожав плечами, он сказал с наигранной непринужденностью:
— Великолепно, Массари, сорвите сами свой цветок. Только хочу вас предупредить, что вы можете уколоться.
— Я знаю, — серьезно ответил Аллин, пристально глядя на пылающее лицо Вайолетт.
Пока они двигались в сторону зала, она торопливо заговорила, комкая фразы:
— Я вам так благодарна, что вы пришли. Я никогда не думала… Вы… вы ведь предупреждали, но я не могла и представить, что он посмеет…
— Он грязная свинья. — Голос Аллина прозвучал так злобно, что Вайолетт похолодела от страха. Она не знала, возможно ли, чтобы император принял вызов на дуэль, но она уже слышала подобную интонацию в голосе мужчин в Новом Орлеане и понимала, что под этим подразумевалось: пистолеты или шпаги для двоих и завтрак для одного.
В отчаянии она простонала и приложила руку ко лбу.
— Я хотела бы уйти, если это возможно. Помогите мне, пожалуйста, найти Гилберта. Не представляю, где он мог находиться все это время. Может, он играет в карты в одной из комнат?
— Хорошо, но как вы себя чувствуете?
— Только немного болит голова. Уверяю вас, я не собираюсь падать в обморок.
— Я не возражаю, пока вы со мной. Я подхвачу вас. — Он улыбнулся. — Но покидать бал раньше императора невежливо. Вам придется выскользнуть через боковую лестницу, не прощаясь с хозяйкой.
— Я не подумала об этом. Тогда, наверное, мне лучше остаться.
В ее голосе звучала брезгливость, и дело было не только в головной боли. Сказывалось напряжение, появившееся в последнее время в их отношениях с Гилбертом, эта стычка с Луи Бонапартом, а теперь ее мучила мысль, что все видят их с Аллином и будут сплетничать о них. На балу не было никого из знакомых Вайолетт, никого из родственников или приятелей Гилберта, ее окружали чужие люди, которых она не понимала, несмотря на то что владела французским языком. С детства ей внушали, что она француженка, но теперь оказалось, что это не так, что она нечто другое — американка с французскими корнями.
Аллин внимательно посмотрел на ее бледное лицо и покачал головой.
— Я помогу вам уйти отсюда. Пойдемте поищем вашего мужа.
Они нашли Гилберта за карточным столом, где играли в «фараона». Перед ним лежала горка золотых монет. Он едва взглянул на подошедшую жену и даже не удосужился ответить на ее просьбу. Разве она не видит, что он выигрывает? Не уходить же, когда у него в руках счастливые карты. Кроме того, он был уверен, что она наслаждается танцами.
Глядя на плотно сжатые губы мужа, Вайолетт подумала: он рад, что у него есть повод отказать ей. Она не унизит себя до того, чтобы просить дважды. Резко повернувшись, она пошла прочь.
Аллин, стоявший за ее спиной, наклонился, обращаясь к Гилберту:
— Простите, месье, но, может быть, вы позволите мне проводить мадам Фоссиер вместо вас?
Гилберт медленно повернулся и поднял голову. Сердитая складка появилась между его бровей, когда он встретился взглядом с Аллином. Золотая монета, которую он не спеша крутил пальцами, покатилась по столу. За карточным столом воцарилось молчание, игроки с любопытством переглянулись. Не сводя взгляда Гилберта, Аллин медленно выпрямился, лицо его приняло непримиримое выражение, в серо-голубых глазах появился стальной блеск. Его невысокая, но широкоплечая фигура приобрела внушительную, почти королевскую осанку. Хотя он и сдерживал себя, сила его гнева было очевидной.
Гилберт сквозь зубы втянул воздух. Складка между его бровей разгладилась. Он моргнул.
Вайолетт снова стало страшно. Легонько коснувшись руки Аллина, она с трудом выдавила из себя:
— Ты позволишь, Гилберт?
Тот провел языком по пересохшим губам и прохрипел:
