— Да я еще не проголодалась! — воскликнула Эйлин и только потом поняла, что на ней, как на хозяйке «Оуквейла», лежит обязанность обсуждать меню с экономкой. — Пожалуй, пойду поговорю с ней, — решила она. — А потом я хотела бы пойти прогуляться. — Она еще не видела здешних окрестностей. Что касается «единения супругов»... Гидеон хотел единения, она ему это обеспечит... — Тебе лучше пойти со мной.
Гидеон изумленно посмотрел на нее. Потом лицо его приняло лукавое выражение.
— И на ком же я женился? — спросил он с довольной улыбкой.
— На любительнице распоряжаться. Пошли!
Поговорив с миссис Моррис, Эйлин с огромным удовольствием прогулялась с Гидеоном. После чего поднялась в свою комнату и закрыла дверь между их спальнями. Потом понежилась в ванне и, несмотря на то, что в глубине души волновалась о Джастине и Ките, впервые почувствовала себя лучше.
Ужин прошел очень приятно, хотя Гидеон обладал поразительной способностью вытягивать из нее сведения, которые она считала если не секретом, то своим личным делом.
— Ты всегда хотела быть бухгалтером? — спросил он, и Эйлин, удивляясь самой себе, начала рассказывать ему о своих планах поступить в университет, которые она вынашивала до того, как погибли родители. Рассказала и о том, как ей повезло, когда Андреа предложила сама готовить ее.
— Она относилась ко мне великолепно, — продолжала Эйлин. — Всегда сочувствовала, когда с Джастиной возникали какие-то проблемы.
— Джастина была сорвиголовой?
— Но не безнравственной!
— Не кипятись. Мы ведь уже установили, что они с Китом стоят друг друга.
— Прости, — извинилась она, и Гидеон улыбнулся.
— Значит, ты, то беспокоилась о Джастине, разыскивая ее по ночам, то готовилась к экзаменам на бухгалтера, и у тебя никогда не хватало времени на личную жизнь.
— О, все было не так мрачно! — возразила Эйлин, не в восторге оттого, что этот человек думает, будто она совсем «зеленая», глупая и никогда не имела друга. — У меня были свои радости.
— Приятели?
— Конечно.
— Кто-нибудь из них стал тебе особенно близок?
Эйлин покачала головой и, хотя ей было это совсем не по душе, почувствовала, что вынуждена признаться:
— Я встречалась с ними слишком редко, чтобы это понять.
— Раз пять? — спросил Гидеон.
— Скорее, раза два. Потом происходили какие-то неприятности с Джастиной, и я вынуждена была все обрывать. При том, что Джастину бросало из одной крайности в другую, я решила сосредоточить свое внимание на учебе и на сестре.
— И Джастина всегда была на первом месте?
— Ну как тебе объяснить? — У него был брат, ради которого, как она понимала, он готов на все. — Моя сестра не всегда доставляла мне головную боль, — поспешно произнесла Эйлин. — Она была необузданной, конечно. Импульсивной, легкомысленной, отчаянной, иногда сущим кошмаром — этим все сказано. Но в то же время она была любящей, веселой и безукоризненно честной. — Эйлин замолчала. Ей снова пришла в голову ужасная мысль, которая уже давно мучала ее.
— В чем дело? — обеспокоенно спросил Гидеон. — В твоих глазах столько боли.
— Прости, — извинилась Эйлин. — Я все время пыталась убедить себя в том, что гормональные нарушения все еще давали о себе знать после рождения Виолетты, и именно поэтому Джастина вела себя в несвойственной ей манере. Ведь она такая честная. Я точно знаю, что она не могла уехать из отеля, не оплатив счет. Она просто не могла бы. Я знаю!
Гидеон, однако, дал свое объяснение:
— Может, она подумала, что счет оплатил Кит.
Эйлин хотела бы поверить в это. Может быть, они отправились куда-то в то утро, когда сошла лавина, собираясь вернуться, да что-то помешало им сделать это.
— Деньги были только у Джастины, — неуверенно напомнила она.
Гидеон, кажется, не собирался падать духом.
— Если она не менее чувствительна, чем ее сестра, я думаю, она скорее бы передала деньги Киту, чем позволила бы ему чувствовать себя униженным.
У Джастины было достаточно времени, чтобы воспользоваться одной из своих кредитных карточек и получить какие-то деньги, которые она, конечно, отдала Киту. Размышляя об этом, Эйлин вдруг почувствовала, как учащенно забилось ее сердце от нежного взгляда Гидеона.
