– Как же остальные?
– Еще хуже. У них нет возможности улететь отсюда.– Картежник на этот раз был искренен.
Дюмарест посмотрел на толпу. Все они выглядели одинаково. Одетые в лохмотья, изнуренные, голодные. Люди без денег и без надежды, путешественники, внезапно нашедшие конец своим путешествиям без права покидать поле, чтобы поискать работы или пропитания. «Хайв,– подумал он,– место, которое надолго запомнится».
– Эрл,– он почувствовал, как кто-то дернул его за рукав, и тут только заметил подле себя девушку. Ее лицо было искажено, будто от боли, но страха в ней не было. Он был этому рад.– Эрл, почему все эти люди такие несчастные?
– Они голодны,– объяснил он,– ваши люди смотрят, как они голодают.
Это прозвучало грубо, но справедливо. Живущая здесь аристократия слепа к страданиям других. И для нее не было извинения.
– Мы должны помочь им,– сказала она.– Эрл, что им нужно?
– Деньги.
– У тебя есть деньги.– В ее понимании ситуация была по-детски проста.– Если ты отдашь их им, они больше не будут страдать. Не так ли?
– Да, это им поможет. На короткое время,– добавил он.– Я не могу пообещать как только в будущем. Но в таком случае милосердие кажется не столь необходимым.– Он подошел к толпе и положил мужчине руку на плечо.– Тебе нужны деньги,– сказал он.– На поле есть агент, предлагающий работу. Почему бы тебе не обратиться к нему?
– За пятерку в день?
– Да хоть бы и за одну монету в день. Если нет другого выхода. Или вы предпочитаете сидеть здесь и голодать?
– Нет,– сказал мужчина. Он был невысок, с курчавой гривой рыжих волос и лицом, покрытым веснушками под тонким слоем грязи.– Нет,– повторил он,– вовсе нет. Да будь я проклят, если стану рисковать своей шеей, чтобы уплатить налог за посадку здесь. Налог на посадку! – Он сплюнул на гравий.– Где вы еще найдете такой рэкет? Я побывал на сотне планет и нигде с таким не встречался.– Он снова сплюнул и посмотрел на Дюмареста.– Мы с вами говорили о работе,– сказал он,– знаете ли вы, какую работу он предлагает?
– Что-то, имеющее отношение к урожаю.
– Правильно, но вы знаете, что именно? Это желе,– сказал мужчина.– Сырец, который они продают за бешеные деньги. Платят по пятерке в день, и если один из двух человек остается, чтобы собирать его, они считают, что пошли на невыгодную сделку. Пятерка в день и пятьдесят процентов того, что вы будете убиты. Вы согласитесь на такое дело?
– Не знаю,– протянул Дюмарест,– но я не могу порицать вас за то, что вы думаете обо всем этом.
Он отступил на шаг и посмотрел на ворота. За ними позади группки полицейских стояла толпа случайных зевак. Многие из них, заметил он, были в форме, выцветшей на солнце, у каждого слева на груди был герб. У многих с пояса свисали большие ножи – символ власти или значок, отмечающий их старшинство. Дераи опять потянула его за руку.
– Эрл,– настойчиво просила она,– сделай что-нибудь для этих людей. Я заплачу тебе,– повторяла она торопливо.– Мой дом богат. Я только прошу тебя одолжить мне немного денег до тех пор, пока мы не попадем домой. Пожалуйста, Эрл! – Ее рука сжимала его руку.– Сделай,– просила она,– сделай это для меня!
Церквушка была маленькая – храм святости, самое крупное здание; гипнотическое место, перед которым сидели молящиеся, исповедуясь в грехах и получая благословение, воплощенное в хлебе всепрощения. Рядом, в исповедальне, сидел брат Итриум. Внешне он отличался от остальных. Его сутана пестрела заплатами, но сам он был чистый, хотя лицо выдавало лишения. Он сидел, наклонив голову и молясь.
– Брат,– наконец обратился он к Дюмаресту,– что я могу сказать? Каждый раз, когда я покидаю поле, я плачу налог. На этой планете наша церковь бесправна, торговые дома не заинтересованы в нас. Я начал верить, прости меня боже, что милосердие умерло. Но теперь я считаю, что это не так.
– Сколько? – спросил Дюмарест.– Не для того, чтобы всех их отправить отсюда, но чтобы, улетев, они могли встать на ноги.
– Отдай им все, что у тебя есть,– сказала Дераи нетерпеливо,– тебе деньги не потребуются.
– Нам надо еще заплатить налог,– напомнил ей Дюмарест.
