— У вас совершенно несчастный вид, — наконец нарушил молчание Дэниел.
— Нет, почему же. — Лили уныло покачала головой.
— Тогда я ничего не понимаю. Вот уже несколько минут внимательно наблюдая за вами, никак не могу взять в толк, что плохого произошло. — Почувствовав, что в его голосе звучит раздражение, Стюарт мягко добавил:
— Я собирался сказать вам это раньше.
— Когда?
— Недавно. Когда вы спустились в холл. Я еще говорил о том, как вы выглядите.
— Да, помню.
— Лилиан снова уставилась на мелькающие фонари. — Вы даже заметили, что я прекрасно одета. Богато.
Снова что-то не так. Дэниела бесило, что Лили явно считает его неуклюжим. Весь день, с самого раннего утра, ему ни разу не удалось ей угодить — ничем, кроме золотой булавки.
Экипаж остановился в конце улицы, возле оперного театра. Стюарт открыл дверцу, спрыгнул на мостовую и галантно подал руку своей даме. Вокруг были толпы людей. Вдоль домов стояли праздные зеваки, мечтая хоть краем глаза увидеть чету Вандербильтов или Рокфеллеров, входящих в оперный театр. Количество нищих поражало воображение — они были повсюду, в неизменных шерстяных кашне, замотанных вокруг тощих шей, и с ржавыми жестянками в руках.
Вдруг Лилиан выпустила руку Дэниела и быстро направилась к веренице нищих.
— Лилиан!
Казалось, она не слышит. Стюарта не слишком удивило, что она собирается бросить новые бриллиантовые серьги в первую попавшуюся кружку.
— Какого черта? — прошипел Стюарт, оттаскивая ее.
Лили с неподдельным удивлением посмотрела на Дэниела и снова перевела взгляд на оборванцев:
— Кто-то же должен помогать им. Стюарт в изумлении уставился на Лилиан. Господи! Невинный младенец! Да встречал ли он хоть раз в жизни такое воплощение доброты?
— Как бы ни были вы замкнуты в себе самом, Дэниел, — твердо проговорила Лили, — помните: в мире много людей, не способных выкарабкаться в одиночку. И они… — тут ее голос стал совсем тихим, — и, может быть, они тоже падшие ангелы.
Стюарт сунул руку в карман.
— Послушайте, наденьте серьги! — На его ладони лежала груда зеленых бумажек.
Сейчас он согласился бы купить улыбку Лили за любые деньги.
Лилиан этот вечер тоже показался самым длинным из всех, что она помнила.
Ей пришлось познакомиться с доброй сотней мужчин, мыслящих так же, как и Дэниел, и со столькими же женщинами, с завистью глазеющими на ее серьги. Мужчины разговаривали только о деньгах и о бизнесе, что, впрочем, не мешало им с вожделением поглядывать на Лили. Не успел Дэниел на несколько секунд отвернуться от нее, как она тотчас услышала шепот: «Какая привлекательная дама! Интересно, за сколько он ее купил?» Все здесь двигалось и бурлило, утверждая Лили в мысли, что чистилище выглядит почти так же, как высший свет Нью-Йорка. Может, чуточку привлекательнее.
Да и сам Дэниел, очутившись здесь, мгновенно изменился. В его взгляде появилась какая-то одержимость. Он поглядывал на Лили, как на свою собственность, предмет личной необходимости, но тем не менее не отходил от нее далеко, словно ощущая, что она очень уязвима, окруженная этими хищниками, с которыми никогда прежде не сталкивалась. Стюарт держал ее за руку и начинал крутить головой, если она хоть на минуту исчезала.
Нет, Лили совершенно не постигала смысла таких вечеров, держащих людей в нервном напряжении. Когда публика, вдоволь наговорившись, заняла свои места, ее радости не было предела.
Исполнялось соло на арфе. Лилиан, не замечая удивленных взглядов соседей, сидела около Стюарта на балконе, сжав руками виски. В зале раздались громкие «дзинь», «дзинь»… Ошеломленные люди смотрели на сцену, видя, как одна за другой рвутся струны на арфе…
Неужели присутствие падшего ангела даже здесь, на земле, оказывает такое воздействие… А может, у Господа Бога просто странное чувство юмора?
Часом позже Лилиан в шелковой сорочке Дэниела смотрела из окна золотой комнаты на окружающий мир, совершенно недоступный ее пониманию.
Почувствовав, что она не одна, Лили обернулась и увидела Дэниела. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и пристально смотрел на нее. На нем были те же рубашка и брюки, что и в театре. Он снял лишь фрак, белый галстук и бриллиантовые запонки. Конечно, он появился здесь не случайно. Лилиан понимала, что Стюарта привело сюда самое обыкновенное чувство страха: он боялся, как бы она не покинула его.