Стаут. Боялся, что опоздаю... задержали в приходском управлении! Удивительно, до чего невежественны английские бедняки! Полтора часа не мог вбить в голову глупой старой вдове с девятью детьми, что еженедельное пособие в три шиллинга противоречит всем законам общественной нравственности!
Ивлин. Превосходно! Замечательно! Вашу руку, сэр!
Глоссмор. Как! Вы одобряете подобные взгляды, мистер Ивлин? По-вашему, старухи годны только на то, чтобы умирать с голоду?
Ивлин. Умирать с голоду! Какое заблуждение! Право, милорд, когда попусту бросают деньги каждому, кто умирает с голоду, этим лишь поощряют нищету!
Стаут. Он говорит весьма умно!
Глоссмор. Какие бесчеловечные убеждения! Где наши добрые старые времена, когда помощь несчастным была долгом богатых людей!
Ивлин. Да, если подумать, пожалуй, правы вы, милорд! Я тоже знаю одну бедную женщину... больную... умирающую... в нужде... Ей тоже суждено погибнуть?
Глоссмор. Погибнуть! Какой ужас!.. В христианской стране! Погибнуть! Избави бог!
Ивлин (протягивая руку). Что же вы тогда дадите ей?
Глоссмор. Хм! Сэр... ей должен дать приход!
Стаут (энергично). Нет!.. Нет!.. Нет! Разумеется, нет!
Глоссмор. "Нет! Нет" А я говорю: да! да! И если приход отказывается помогать беднякам, единственное, что остается твердому и решительному человеку, который придерживает . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . был моим двоюродным братом.
Сэр Джон. А Джорджина его родная племянница - самое ближайшее родство! Превосходный был человек, хотя со странностями... доброе сердце, но какая печень! Два раза в год я посылал ему тридцать дюжин бутылок с челтенхемской минеральной водой! Сколь утешительно вспоминать в такие минуты об этих маленьких знаках внимания!
Стаут. Я тоже аккуратно посылал ему отчеты о парламентских прениях, переплетенные в телячью кожу. Он доводился мне троюродным братом - весьма разумный человек... и мальтузианец: не женился, чтобы не увеличивать избыток народонаселения и не растратить по мелочам свое состояние на собственных детей. А теперь...
Ивлин. Он пожинает счастливые плоды холостяцкой жизни, предвкушая благодарность всех своих близких и дальних родственников!
Леди Френклин. Ха-ха-ха!
Сэр Джон. Ш-ш! Приличия, леди Френклин, не забывайте о приличиях!
Входит слуга.
Слуга. Мистер Грейвс, мистер Шарп.
Сэр Джон. Вот и мистер Грейвс, а с ним и стряпчий Шарп, который привез завещание из Калькутты.
==
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Грейвс, Шарп, Сэр Джон и прочие.
Сэр Джон |
Глоссмор } (хором). Ах, сэр!.. Ах, мистер Грейвс!
Блаунт |
Стаут |
Джорджина прижимает к глазам платок.
Сэр Джон. Какое прискорбное событие!
Грейвс. Все в жизни прискорбно. Утешьтесь, мисс Веси. Правда, вы потеряли дядюшку, но я... я потерял жену... такую жену! Лучшую из женщин... и троюродную сестру покойного! Извините меня, сэр Джон... при виде вашего траура мои раны снова начинают кровоточить.
Слуги обносят всех вином и сандвичами.
Сэр Джон. Освежитесь... выпейте стакан вина. Грейвс. Благодарю вас. Превосходный херес... Ах, эта святая женщина, моя Мария! Она так любила херес; все напоминает мне о Марии! Ах, леди Френклин, вы знали ее. Ничто теперь не может пленить меня... (В сторону.) Чрезвычайно приятная особа эта леди Френклин!
Сэр Джон. А теперь перейдем к делу. Ивлин, вы свободны.
Шарп (глядя в свою записную книжку). Ивлин. Вы имеете какое-нибудь отношение к Альфреду Ивлину?
Ивлин. Это я.
Шарп. Родственник покойного, но очень дальний. Присядьте, сэр; и вам могло быть что-нибудь оставлено, безделица, конечно; однако все родственники, хотя бы самые дальние, должны присутствовать.
Леди Френклин. Но Клара тоже родственница. Я позову ее. (Уходит.)
Джорджина. Ах, мистер Ивлин, надеюсь, вы получите хоть что-нибудь несколько сот фунтов, а может быть, и больше.
Сэр Джон. Ш-ш! Молчите! Тише, тише! Внимание!
В то время как Шарп распечатывает завещание, входят леди Френклин и Клара.
Шарп. Завещание очень краткое, поскольку все, что оставлено, личная собственность покойного. Этот человек никогда не говорил ничего лишнего.
