Девочка засмеялась – злорадно и с предвкушением. Она первой согласилась идти за вороной. Тина, конечно, пошла тоже, но это путешествие закончилось неудачей – они опоздали: жена ассенизатора, сильная Марианна, уже занесла ворону. «На кладбище, – сказала она. – Сегодня утром».
«Вот видите – занесла, а не выбросила. Все вы врете» – уличила Верещагина озлобленная девочка, когда вышли на улицу. «Чего ты на меня взъелась? – спросил расстроенный Верещагин. – Скажи лучше, как тебя зовут, и после этого мы сделаем один замечательный поступок». – «Верой ее зовут, – сказала Тина. – Какой поступок мы сделаем?» – «Поедем на кладбище, – объявил Верещагин. – Разыщем ворону, и вы услышите, как она лает, собственными ушами». – «Она лает не ушами, – сказала Вера. – Опять врете». – «Ну и характер! – изумился Верещагин. – Я кое-кому не завидую». – «Кому это вы не завидуете?» – спросила Вера. «Твоему будущему мужу», – объяснил Верещагин. «Вы моего мужа не троньте, – сказала Вера. – Когда он будет, вы уже умрете». – «По-твоему, я на ладан дышу?» – спросил Верещагин. «Ладан! – возмутилась Вера. – Скажете тоже. И слова такого нет».
111
Они облазили все кусты, осмотрели все деревья, но найти ворону не сумели. То ли она улетела с кладбища, то ли сдохла уже, или специально пряталась. А может, встретила бездомную собаку и убежала с нею лаять, или ее съела кошка. Мало ли что могло произойти.
Верещагин вдруг сел, а потом и лег на траву, хотя не собирался ни садиться, ни ложиться. Он весь день был бодрым, активно и весело руководил поиском, бросался в гущу каждого куста, а тут – словно споткнулся и упал – сел, лег, замер в неподвижности, скованный невидимой внешней силой, которой попытался противиться, но не смог и удивился.
«Вы чего разлеглись? – спросила Вера. – Целый день нас здесь водите, а теперь разлеглись. Порядочные люди так не поступают». – «Порядочные люди вообще не поступают», – вяло отозвался Верещагин. Шевелить языком он еще мог, губами тоже, но руки и ноги лежали как парализованные. «Если поступать, обязательно сделаешь что-нибудь плохое», – добавил он. «Скажите!»-возразила Вера. «Для порядочного человека лечь на траву – преступление», – пробормотал Верещагин, как во сне.
Тень от ближайшего дерева рассекала его лицо на две равные части. Один глаз оказался в тени, можно было считать, что ему повезло, потому что другой, ослепленный солнцем, страдал. Подумав, Верещагин закрыл страдальца, которому не повезло, – веки еще подчинялись, как язык и губы, рук же и ног он совсем уже не ощущал. «Ну и ну!» – сказал он себе.
«Почему ложиться – преступление?» – спросила Тина. Ее голос прошелестел в ушах, как тихий ветерок, «Тот, кто ложится, всегда кого-нибудь давит, – ответил Верещагин. – Сколько подо мной козявок погибло». – «Но вы же нечаянно», – возразила Тина, пытаясь оправдать его жестокость, Верещагину приятно было это сознавать. Но он сказал: «Увы, ложась, я знал, что кого-нибудь раздавлю».
И снова испытал приятное чувство. На этот раз оттого, что не покривил душой.
Такое нашло состояние: все приятно. «Сейчас закрою второй глаз», – подумал он. Но пока не закрыл.
«Что ты его слушаешь? – сказала Вера. – Он болтает и болтает, что в голову придет, а ты, дура, слушаешь». – «Самая главная мечта моей жизни, – вдруг снова заговорил Верещагин, – лечь вот так на траву, раздавить козявку и чтоб в этот момент прилетел с неба метеорит и насквозь пронзил мое сердце». – «Все у него не как у людей, – проворчала на это Вера. – Лежит себе и дурь порет». – «Так со взрослыми разговаривать нельзя», – сделал замечание Тина. «Эта Вера совсем обнаглела, – подтвердил Верещагин. – Мне грубит и вас почему-то называет на «ты». Ты почему Тину называешь на «ты»?» – спросил он у Веры и тут вдруг вспомнил: в первую встречу он тоже называл Тину на «ты», а теперь почему-то на «вы» перешел. «Мы живем в одном доме, – объяснила Тина, – и очень давно познакомились. Мне было девять лет тогда, а ей – пять». – «Все! – сказала Вера. – Я пошла! Ты как хочешь, а я пошла!» Но вместо того чтоб уйти, присела возле Верещагина. Вывернутый гнилой пень лежал рядом, и вот Вера присела на него. «Сколько здесь рассиживаться! – закричала, усаживаясь поудобнее.- Возле этого, лежит себе! Где ваша ворона? Я пошла!» – и не тронулась с места. «Посидим, пока луна доплывет до этого дерева», – сказала Тина и тоже села на пень. «Какая луна? – опять закричала Вера. – Никакой луны, на небе солнце, ты просто ненормальная стала!»
