Итак, первого валить Вадю, потом того, слева, тощего длинного парня моего возраста. Да они все моего возраста, плюс-минус. Одноклассники Вади, точно. Про эту одиннадцатую школу рассказывали, там у них западло хорошо учиться. Отличников бьют – мол, прогибаешься перед режимом. Реальный пацан не прогибается! Только козлы гнутся перед красной мастью!
Заигрались, твари. И если бы только в Саратове! Говорят, и в других городах такое. Как будто вирус такой пошел!
Главное, чтобы у них «пера» не было. Попишут ведь, твари. А могут и до смерти. Ауешники – еще те гниды. Ненавижу! И не потому, что папа мент – просто ненавижу, и все тут! Строят из себя крутых бандитов. Ну, ближе, ближе, твари!
И тут грохнуло! Да так грохнуло, что стеклянная коробка остановки заколебалась, зазвенела, а я едва удержался на ногах!
Вспышка! И по небу огненная полоса!
– Да … ь!
Мои противники растерянно застыли там, где их застало. Что именно застало? Да кто же его знает, что застало! Первая мысль – америкосы бомбанули. А что – в Татищеве ракетные шахты, туда будут долбить в первую очередь, а до нас уже взрывная волна докатится. Кстати, тоже мало не покажется, тут расстояние по прямой сорок километров. Если положат в Татищеве что-то большое, и тут будет кисло.
Еще вспышка! Еще!
Много, много вспышек!
Грохот, будто пролетел сверхзвуковой бомбардировщик! Вот ни хрена себе!
– Дым! Гля, пацаны, промысел по ходу горит! – радостно взвизгнул один из парней. – Щас пожарники поедут! Ништя-а-ак!
– Ты че, ох…л?! – резко бросил крепыш, что стоял справа. – Какой ништяк, в натуре? У меня маман на промысле работает! Ты че, радуешься, что моя мама сгореть может, а?! Ты че, козлина, в натуре, берега попутал?! Ты че базаришь?! Как с гада щас спрошу!
Я потихоньку поднял сумку, повесил на плечо и пошел в сторону, стараясь не оглядываться на моих потенциальных противников. Лучше к следующей остановке дойду, не разломлюсь. Во-первых, эти твари вполне могут накапать на меня в ментовку, и я буду неправ. Ну… когда им челюсти переломаю. По закону – я должен позволить им себя избить и потом уже заявить в полицию. А если я все-таки переломаю им челюсти и носы, меня же и посадят. Ведь я боксер, а, как известно, это отягощает вину. Потому что профессионально владею приемами рукопашного боя. А то, что они сами занимаются дрыгоножеством, никому не интересно. Пострадавшие-то они, а не я!
Дикость, конечно. Папа всегда ругается по этому поводу – дурное у нас законодательство. Кстати сказать, он всегда был за свободное владение и ношение короткоствольного оружия – тех же пистолетов. Мол, когда будут знать, что жертва может ответить, уже не так буро полезут. Наверное, он прав, хотя мама и говорит, что, если раздать оружие всем желающим, сейчас и начнется беспредел.
Глупости, конечно. У нас вот дома два ствола – охотничьих, конечно. Папа еще с юности сохранил. Пятизарядка «МЦ-21–12» и курковая тулка «БМ», шестнадцатого калибра. Папа раньше ездил на охоту – зайцев гонял. Но в последние годы не ездит – некогда. А ружья лежат, и патроны лежат. Выезжали как-то, стреляли по банкам. Он меня учил ружьями пользоваться – мол, в жизни пригодится. Гораздо лучше кортика, точно можно от бандитов отбиться.
Почему кортика? Ну, это анекдот такой, его президент рассказывал. Парнишка один взял и сменял папин кортик на красивые дорогие часы. А отец обнаружил такое безобразие и говорит: «Да, хорошие часы! А вот теперь представь, сынок: пришли в наш дом бандиты. Меня убили, твою сестру и маму изнасиловали, избили. А тут ты выходишь с часами и говоришь: «Московское время двадцать часов пятнадцать минут!»
Я всегда смеялся, когда слышал этот анекдот, хотя и не совсем понимал – что может сделать кортиком какой-то там пацан. А вот ружьем – да! Если что, патронов у нас хватает. Всякое там АУЕ поляжет, как трава!
Помню, как первый раз выстрелил из бээмки. Мне десять лет было, я тогда еще мелкий был, ну и вот, приклад взял, да и на плечо положил. И жахнул!
Ох оно и лягнуло! Губу разбил и указательный палец скобой рассадил. С тех пор знаю, что ружье – это серьезно, даже если оно и выглядит так несерьезно, как бээмка.
