Поцелуи Аякса становились все более страстными. Тея крепко стиснула зубы, пытаясь увернуться от его ищущего языка. Отвращение поднималось в ней темной горечью болиголова.
– Мой змей уполз, – раздался вдруг из-за двери громкий и решительный голос.
Аякс вскочил на ноги, и Тея, внезапно оказавшись на твердом полу, ощутила его приятную прохладу. Поднявшись на колени, она заметила приближавшегося змея. Он был небольшим и совершенно безобидным, но быстро мелькавший раздвоенный язычок делал его похожим на одну из тех ядовитых гадюк, которые живут в пустынях Египта. Аякс схватил стул и принял позу солдата, защищающего от вражеской армии мост.
Икар успел предотвратить эту встречу.
– Не пугай его, – сказал он, запихивая змея обратно в свой мешочек, – а то укусит.
– Стража!
В дверном проеме со стороны светового колодца появился Ксанф. На его лице застыло ожидание, он явно рассчитывал посмотреть на оргию.
– Ксанф, возьми этого щенка вместе с его змеей, затолкай в ванную и не давай им оттуда высунуться, даже если придется их утопить.
На сей раз дверь за ними окончательно захлопнулась.
– Вы, критянки, – ухмыльнулся заросший волосами Аякс, угрожающе надвигаясь на Тею, – дразните, кокетничаете, показываете свои груди, а потом вдруг заявляете: «Нет, старый, волосатый варвар, не трогай меня». Мы варвары, да? Ладно, пусть так, зато мы-то уж знаем, что надо делать с женщинами.
– Отец убьет тебя, если ты посмеешь хотя бы дотронуться до меня. – Ее слова острыми льдинками пронзили воздух.
– Да? Он вернулся от Гадеса? Того, кто ускользнул от Персефоны, действительно стоит бояться.
Несмотря на золотистую бороду, Аякс казался воплощением всего темного и злого, как черный смерч, несущий огонь и камни. Запах, исходящий от его тела, щипал ноздри Теи, как вулканическая пыль. Чувствуя свое бессилие, она в отчаянии сжала кулаки и в этот момент вспомнила про булавки, которыми были заколоты ее волосы…
Ахейцы, несущие зажженные факелы, удалялись все дальше и дальше, подобно рыбачьим лодкам, уходящим в ночное море, и вот наконец Тея и Икар остались в полной темноте, которая, как черный шерстяной саван, накрыла их и притупила все их чувства. В воздухе противно пахло летучими мышами. Икар сжал руку сестры, отчасти от страха, отчасти пытаясь ободрить ее. Она была очень напугана, гораздо больше, чем он, так как Икар познакомился со всеми грозными ликами природы – пещерами, скалами, бурными реками – уже давно, во время своих вылазок из дворца в Ватипетро.
– Если бы ты ударила его в другое место, он, может, и не рассердился бы так, – сказал Икар, но упрека в его голосе не было.
– В другое место – не остановило бы его.
– Да, его, конечно, надо было остановить, – согласился Икар. – Я слышал, как он кричал на тебя. И, потом, все эти поцелуи.
Сейчас не время было растолковывать Икару то, что он так упорно отказывался понимать еще тогда, когда ему пыталась объяснить это Мирра. Похоже, они находились в пещере минотавра.
Тея крепко прижала к себе брата, а он положил ей на плечо свою большую голову.
– Прости меня, – сказала она. – Прости меня, мой маленький братишка.
– Я ведь хотел оказаться в Стране Зверей, – напомнил ей Икар. Он, конечно, был напуган, но все же не настолько, чтобы позволить себе эти телячьи нежности. – Вот мы и оказались в ней.
– Но ты не хотел попасть к минотавру.
– Пердикс принесет нам удачу.
– Но не спасет от минотавров. Они слишком большие.
– Может, как раз этот сейчас вышел из своей пещеры пообедать.
– Боюсь, он обедает дома. Тсс… – шепнула вдруг Тея, – послушай.
Они услышали топот ног (а может, копыт?), а затем низкое, протяжное мычание, постепенно усиливающееся и наконец переросшее в рев разъяренного быка, от которого стыла кровь. Тошнота своими волосатыми паучьими лапками сдавила горло Теи.
– Мать-богиня, он идет! – простонал мальчик.
– Мы должны разойтись в разные стороны, – сказала Тея. – Иначе он поймает нас обоих. Попробуем в темноте проскользнуть мимо него, встретимся у входа в пещеру.
– Думаешь, он не заметит нас? Это ведь его собственное логово. Он здесь все знает.
– Нельзя гнаться сразу за двумя.
