— По поводу "Белой гвардии" и "Дней Турбиных". Перифраз анекдота: если ты такой умный, то почему такой бедный на идеи?
Их "бедностью" и поныне неплохо живут наши не шибко богатые идеями и профессионализмом театр, кинематограф и телевидение. Это два очень разных произведения, роман и пьеса, и они одинаково богаты разными художественными идеями и образами, полны чувства, лиризма. Здесь-то, в подробном и объективном их сравнении, и видны творческая сила и богатство булгаковского гения.
— Чего больше в "Белой гвардии": "Толстого", как говорил Г.Адамович, или жизни и ее тайн?
Этот автобиографический и потому лирический роман Булгакова написан в традициях "Войны и мира" с полным пониманием того, что в русской литературе был и есть эпический гений Лев Толстой, умевший проникать в тайны живой души. Но это произведение самобытного писателя иной исторической эпохи, которую без "Белой гвардии" нам просто не понять. Как и "Капитанская дочка" Пушкина, это классический учебник русской смуты, напоминающий, что честь надо беречь смолоду.
— "Белая гвардия" — сегодня, какие она дает нам надежды?
Мы живем в трудную эпоху потери ориентиров, ловкого обмана "сменой вех" и пост-модернистского сокрушения объективных художественных ценностей. Но именно роман "Белая гвардия" говорит нам, что классические ценности, преданья русского семейства и великая духовная культура не погибли в огне революции и гражданской войны, они живы и сегодня, когда гражданская война в иных формах продолжается, помогут возродить человека, восстановить оборванные нити и подлинную литературу. Кривобокий, хитрый и злой уродец пост-модернизма уйдет в небытие, а "Капитанская дочка" и "Белая гвардия" останутся.
Последний русский классик Булгаков сегодня — это символ надежды; она не умерла, иначе не объяснить огромный интерес к "Мастеру и Маргарите" даже в монотонно-серой, напрочь лишенной булгаковской динамики, яркой живописи и занимательности "сериальной" его версии, вернувшей нашего читателя к этой великой книге. Это печальный и веселый, философский и легкий, как бы летящий, прощальный, очень человечный роман, к которому не пристанут неизбывный трагизм русской жизни, тяжелый мрак человеческой души, мистика и сатанизм, о которых он говорит смело и честно. Особенно важен интерес к булгаковским книгам нашей мечущейся, обманутой молодежи, она при всех понятных крайностях и неизбежных шатаниях читает их как послание к себе и учебник жизни.
И закончу булгаковской цитатой прощания и надежды:
Не верю в светильник под спудом. Рано или поздно, писатель все равно скажет то, что хочет сказать… Главное — не терять достоинства.
ВСЕГДА ГОТОВ
Опять весна пришла…
Увы, день ото дня —
всё меньше, календарного, меня.
Зато — телесного —
всё больше с каждым днём:
раздалось пузо вширь —
гори оно огнём!
А в голове,
точнее — в памяти времён, —
всё меньше чисел-дат
и собственных имён.
Но в сердце,
или — в тайниках души, —
отменные скопились барыши.
Я стал добрей и менее бедов.
И смерть принять, как пионер —
всегда готов!
***
Сколько правды — сладкой и горькой!
Вот они — друзей моих лица:
беззащитные деревья на пригорке,
пережившие злую зиму — птицы.
Из-под старой листвы — росточек,
из таинственной норки — мышка!
Жизнь опять обещает быть прочной
и жестокой к друзьям — не слишком.
На разбухшей реке танцуют
льдины ржавые, как веснушки…
…Скоро платье перелицует
резвый май — у зимы-старушки!
ОПАСНЫЕ ПРЕДМЕТЫ
Среди вещей известных
опасны до сих пор —
нож кухонный, стамеска,
коса, стекло, топор,
верёвочка и шило,
что входит, ткань кружа.
Пусть с ними согрешила
не всякая душа.
Среди предметов ветхих,
презревших модный китч,
опасен, сдутый ветром
на голову — кирпич…
***
Прости меня, Господь,
за житие без Бога.
Моя — меня — огнём
съедает плоть,
и овевает смрадом
безнадега…
Однако, воздух пью
и в рот сую ломоть.
А по утрянке —
кланяюсь рассвету.
А ночью тёмной,
где-то под собой
я ощущаю родину — планету
летящей в бездну
женщиной слепой…
