То ли осень была, то ль весна —
Я не помню. Но солнце сияло
Так, что неба голубизна
В его блеске весь цвет теряла.
И дорога была тверда
От предутреннего мороза,
И студёно синела вода
Сквозь сверкающие берёзы…
Было тихо кругом, хорошо,
Крепкий воздух грудь мою полнил
Силой, радостью… Я всё шёл…
А куда и зачем — не помню.
Она лицом к окну стояла,
Тиха от грубой тесноты.
Темно, туманно отражало
Стекло прекрасные черты.
И видел я как на портрете
Глазами раненый овал…
Глаза… Но взгляда я не встретил,
Скользя, он мимо проплывал.
Она дышала рядом где-то,
Но далека была за той
Чертой немого этикета,
Повеленного теснотой.
И пел трамвай всё тише, выше…
И замер. И теням вослед
Я, ничего не видя, вышел
На нестерпимо яркий свет.
Ночью к двери моей пришёл и кричал
Чёрный бездомный котёнок.
Я спал и тот жалобный крик принимал
За странные звуки потёмок.
Но душу мою наконец разбудил
Голос животной тревоги.
И встал я поспешно и дверь отворил —
Он тихо лежал на пороге.
Лил дождь ледяной, он лежал и дрожал,
Поникнув от изнеможенья…
Несчастный, мне в руки себя отдавал,
Не чая уж, видно, спасенья.
И я испугался: куда мне его?!
И дверь затворил торопливо…
О, был я слабее и жальче его!
Всю ночь не спалось мне тоскливо.
Я часто с тех пор просыпаюсь в ночи
И вижу и слышу спросонок,
Что к двери моей пришёл и кричит
Чёрный бездомный котёнок.
Такое утро было в Казахстане,
Уже не помню сколько лет назад.
Такое же зеркальное блистанье
И синий воздух так же резковат.
Таким же острым холодком по коже —
Раздолье дикое долины Чу…
И просыпаюсь я от звёздной дрожи,
Бегу умыться к козьему ручью.
Сверкают степи в инее, седые,
Горит лицо от ледяной воды.
По горизонту горы голубые
Поблескивают словно из слюды.
Ни звука, ни души — лишь солнце светит!
Такая тишина, такой покой,
Как будто я один на белом свете
И до бессмертия подать рукой.
Со звоном саксаул окаменелый
Ломаю, жгу костёр, лепёшки ем…
Оборванный, худой и загорелый,
О счастье и не думаю совсем.
В разгаре свадьбы или похорон
Исчезнуть, никого не беспокоя.
Как будто на минуту вышел вон
И что-то задержало там такое.
Не обмануть, а просто подарить
Своё отсутствие, не требуя награды.
Чтобы могли вы пить и слёзы лить,
Иль петь — стесняться никого не надо.
Зачем смущать спокойствием своим
Людскую скорбь иль праздник мимолётный?
Пускай уж лучше буду я любим
Как некий дух — за то, что он бесплотный.
Живите безоглядно жизнь свою.
Ни в чем вам не желаю усомниться.
А я привык, у жизни на краю,
Давно привык, что мне за вас не спится.
Пускай невидимы мои следы,
Я всё равно меж вами существую.
От бурной радости и от лихой беды
Я вашу душу берегу живую.
Полно всё страстью: воздух влажный
И тёплый перегной земли,
И серый дом пятиэтажный,
Битком наполненный людьми.
Пространство пенится и бродит
Десятки, сотни тысяч лет.
Огнём сквозит во всей природе
Вина и крови красный цвет.
Мир потрясён ежемгновенно,
Прозрачный воздух током бьёт.
Всё, словно рана, откровенно,
Лишь тронь — и хлынет, захлестнёт.
Живу, ликуя и рыдая.
На смерть игра — не на живот.
Жизнь, словно девка молодая,
Обнажена, дрожит, зовёт.
Кто ты? Зачем твоя речь и улыбка?
Что я тебе? Отойди. Не мели.
Это случайность, подвох и ошибка
Нас, словно старых знакомых, свели.
Что это? В дымной удушливой сини
Выкрики, грязных столов череда,
Лица землистые, взгляды косые…
Нет, это бред, я попал не туда.
Смолкните! Прочь! Не машите руками!
Здравого смысла разорвана нить:
Я человек, но я должен быть камнем,
Чтоб человека в себе сохранить.
