— Нет, ни в коем случае, я не думаю, что ты способен на это.
— Они мне советуют выдать себя за министра пенсионного обеспечения.
— До свиданья, Майк.
— Секу… Люси?
— Да?
— Тот человек, он всё ещё там?
— Какой тот человек?
— Мужчина у тебя в квартире.
— Фрэнк. Он всё ещё здесь.
— Кто он, Люси?
— Его зовут Фрэнк.
— Ясно, но чем он занимается?
— Я не знаю, чем он занимается. Фрэнк, чем ты занимаешься? У себя на работе? Он говорит, что он… Что, Фрэнк? Он фрахтовый агент.
— Фрахтовый агент.
— До свидания.
— До свидания, Люси.
Когда я прибыл обратно к чайному столу, все были в очень приподнятом настроении. Никто не поинтересовался тем, в чём мне признался Найджел. Сванн заплатил по счёту и сказал, что ему не терпится показать нам выставку ужасов Востока где-то в Юстоне, а после он возьмёт нас на парти. В такси Марго спросила:
— И что сказал Найджел?
— Его не оказалось дома.
— Так там никто не ответил?
— Какая-то женщина ответила. Она сказала, что я прерываю их собрание. Я спросил: «Что за собрание?», но она хотела сперва узнать, с кем разговаривает. Я объяснил, что я министр пенсионного обеспечения, и тогда она воскликнула: «Боже мой!» и бросила трубку.
До места мы добрались несколькими часами раньше начала вечеринки, но никого это не смущало. Нас встретила женщина в широких брюках, я помог ей перелить вино из бутылок в большой кувшин. Сванн, Марго и Джо крутили магнитофон, а спустя немного времени появился муж хозяйки, и нас всех усадили за стол.
Около восьми начали прибывать другие гости. Атмосфера наполнилась табачным дымом, музыкой и винными парами; вечеринка закружилась в бодрящем ритме танца. Девушка с кудряшками толковала мне истово о любви. Думаю, что она чувствовала примерно то же самое, что и я, хотя я и не мог бы назвать её родственною душою, даже в тот момент. Она сказала: — Мне кажется, у каждого найдётся черта, которая сильнее всего раскрывается в любви. Даёт превосходство, понимаешь? Например, гордость. Или честность. Или моральная, даже интеллектуальная, наконец, эмоциональная цельность. Возьми двух влюблённых. Единственное, что способно омрачить их отношения, это личные качества одного из них. Другие люди тут совершенно не причём. Если только не совсем наоборот — как инструменты ревности, к примеру. Разве не так?
Я ни в чём не был уверен, но ответил: да.
— Или ещё одна особенность любви, — девушка с кудряшками продолжала, — это её чрезвычайная заразительность. Тебе не приходило в голову, что когда ты любишь кого-то, тебе по-настоящему хочется, чтобы и тебя любили. Потому что это, конечно, закон природы. Я хочу сказать, было бы очень странно, если бы каждый раз человек, любящий другого человека, не оказывался бы любим в ответ. Совершенно крошечный процент случаев такого рода.
Агрессивного вида молодой человек, подслушав эти высказывания, рассмеялся. Он хохотал без остановки, пялясь то на меня, то на девушку с кудряшками.
Я отошёл в сторону и, налив стакан вина из кувшина, поинтересовался у миловидной женщины средних лет, чем она занята. Она кокетливо ответила, я улыбнулся и прошёл дальше. Марго, схватив меня за руку, оттащила меня в угол. — Майк, ты позвонишь ещё раз Найджелу?
— Я как раз думаю над этим, — отвечал я. — Если честно, я вовсе не убежден, что имею право вмешиваться.
— Но, миленький, ты же обещал.
— Обещал? Ничего я не обещал.
— Ну же, Майк.
— В самом деле, вся эта затея… Хорошо.
— Ты позвонишь сейчас же, Майк?
— Хорошо. Сейчас же.
— Люси?
— Это Майк?
— А кто же ещё?
— Кто в самом деле? Где ты?
— Я на парти.
— Хорошая вечеринка?
— Да, я полагаю. Почему ты не пошла со мною?
— Я не могу, Майк. Я делаю дела.
— С этим проклятым фрахтовым агентом, конечно же.
— Что за агент?
— Фрахтовый. Твой дружок фрахтовый агент. Фрэнк.
— Он не фрахтовый агент. Он работает в издательстве.
— Зачем же он тогда сказал, что он фрахтовый агент?
Последовало пространное объяснение. Называть себя фрахтовым агентом — это было у него одним из проявлений чувства юмора. Я раздумывал над этим фактом на своём обратном пути к Марго.
— Что он ответил, Майк?
— Какая-то женщина сказала, что Найджела нет.
