— А чего, по-моему очень интересно, — сказал он и положил ногу на ногу.
За окном висели снежинки.
Я уже знал, что надо было делать. У меня было сорок пять минут обеденного перерыва. Камень лежащий в кармане, обжигал меня, как огонь глиняный горшок. Я бежал. Институт должен был быть здесь, где-то недалеко. Комната тридцать пять, это я помнил точно. Это где-то здесь. Вот тридцать три, вот тридцать четыре… А где же тридцать пять?
Как в другом здании?
Ну да! Да! Конечно, в другом здании. Как же сразу не додумался до этого?! Ее комната, конечно, должна быть в другом здании. Вот ее комната Вот номер пятьдесят три, а напротив — тридцать пять.
— Я ждала тебя. Только ничего не говори!
— У тебя губы, как дольки апельсина, когда до них дотрагиваешься зубами…
— Я помню… Ты мне говорил это…
— А что, что мы больше никогда не расстанемся, я тебе говорил? Говорил?
— Говорил… Ой, что-то давит… Вот здесь, что-то горячее. Камень что ли?
— Камень…
У стойки никого не было. Фарфоровая продавщица в одиночестве чистила кольца зубным порошком.
— А где Ваня? Он был сегодня? Где его можно найти? А где Ваня?
— Какой Ваня? — она посмотрела на меня сквозь одно из колец. — Ах, Ванька! Что, деньги пришел назад требовать? Очухался? Все вы так! Сначала графы Монте-Кристо, а потом сдачу гони!
— Да при чем здесь сдача?! Мне поговорить с ним надо! Вы знаете, как его найти?
— Поговорить? — она внимательно посмотрела на меня. — Да кто его знает, как найти! Болтался здесь со своими камнями…
— Я здесь! — Ваня сидел на подоконнике, держась за него руками, скрестив ноги в красных сандалетах поверх полосатых носков.
— Ваня! — я вытащил камень из кармана, — Ваня, спасибо тебе и держи…
Я бросил ему камушек с дырочкой посередине, но на подоконнике уже никого не было.
Стекло хрустнуло и разлетелось вдребезги.
— Разрешите вас пригласить?
— С удовольствием! — она поставила сумку, положила кулек, на котором было что-то написано по французски, и мимо нас поплыли стеклянный купол со светящимися цифрами точного времени прилавки с сувенирами, чемоданы с округленными боками, свешивающиеся за перила люди, удивленно глядящие на нас… Мимо плыл весь остров с самым непостоянным в мире населением — зал ожидания.
Мы танцевали танго. Какой-то пожилой военный пригласил девушку в рыжей шубке, и они присоединились к нам.
— Ты по-прежнему прекрасно чувствуешь ритм, — сказала она, глядя мне в глаза.
— Это моя профессия, ты же знаешь. Интерес но, сколько мы с тобой не виделись? — спросил я и повел ее ближе к вещам, у которых крутился какой-то тип.
«Мы все видим, хотя и танцуем», — как бы между прочим сказал я. «Да-да, — подтвердил она, — и вообще, там одни бумаги».
— Очень мне нужны ваши вещи, — обиделся Какой-то тип, — у меня своих невпроворот. — Он махнул рукой и ушел в сторону буфета.
— Может, он вовсе не Какой-то тип? — сказала она.
— Скорее всего! — подтвердил я. — Значит, ты не помнишь, сколько мы не виделись?
— Не помню, потому что я часто тебя видела.
— И что же я делал?
— Ничего. Играл на гитаре. Я всегда показывала тебя дочке.
— И что она?
— Она спрашивала, почему дядя не поет. Тогда я говорила, что дядя поет очень тихо, но зато слов для песен пишет сам и часто очень хорошие.
— Вот видишь, обманывала ребенка. Никаких слов я уже давно не пишу, и вообще мне кажется, что никогда не писал… На нас, наверное, все, кроме этой пары, смотрят, как на идиотов.
— Наоборот! Ты посмотри, сколько уже танцует рядом с нами.
— О! Посмотри, по-моему, это Юрка!
— Где?
— Вон там, возле таксофона, с блондинкой.
— Я его как-то никогда не любила. Скользкий он, и в глаза никогда не смотрит. Надо же было именно сегодня встретить его и именно здесь!
— Но ведь мы же с тобой встретились, почему бы нам еще кого-нибудь не встретить?
— Именно поэтому!
— Ну-ну, не надо так! Может быть, мы для него такие же скользкие, как и он для нас. Подойдем?
— Не хочу! Если мы подойдем, то перестанем танцевать, а я так соскучилась по тебе! Почему ты тогда ушел? Почему?
— Трудно так сказать… Мне… мне просто надо было побыть одному…
— Пять лет?
Я старался не смотреть на нее. Юра умело вел Свою партнершу по направлению к нам. Три шага лицом к нам, потом три шага лицом к нам блондинка с залитыми счастьем глазами, потом снова он, и снова она. Юра, несмотря на то, что никогда не глядел в глаза, был интересным мужчиной. Во всяком случае, мне рядом с ним делать было нечего. Он эффектно развернул блондинку возле нас, расширил невидящие глаза:
