Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории - страница 135
Естественно задаться вопросом, сколь долго будет функционировать механизм, генерирующий межрегиональные демографические различия? Как явствует из материала, изложенного в этой книге, вечных законов в демографии не бывает. На мой взгляд, однозначный, в духе философского детерминизма прошлых веков, ответ на вопрос о том, когда наступит эра всеобщей демографической конвергенции и наступит ли она вообще, принципиально невозможен. Слишком уж нестабильна социально-экономическая детерминации демографического развития, непредсказуемы эффекты ее взаимодействия с природной средой. Однако некоторые итоги подвести все-таки можно.
На протяжении второй половины ХХ в. социальные теоретики не раз заявляли о близком наступлении эры всеобщей конвергенции. Поводы были действительно вескими и всякий раз носили звучные имена: деколонизация, разрядка международной напряженности (она же detente), третья волна демократизации, становление униполярного мира и, наконец, глобализация. Однако, подобно «эре милосердия», эра конвергенции, в том числе демографической, так и не наступила. Более того, вопрос «Конец конвергенции?» вынесен в один из подзаголовков недавнего доклада ООН о развитии человека.
До 1990 г., указывается в докладе, разрыв в продолжительности жизни между странами с высоким и низким доходом сокращался. Теперь этот процесс почти прекратился. За последние полтора десятилетия разрыв в продолжительности жизни между богатыми и бедными странами уменьшился всего на 3 месяца и составляет сейчас 19 лет.[470] «Если бы в странах с высоким доходом рост сегодня остановился, – говорится в докладе, – а в Латинской Америке и Африке к югу от Сахары он продолжался в нынешних темпах, Латинская Америка догнала бы страны с высоким доходом не ранее 2177 г., а Африка – не ранее 2236 г. Большинство развивающихся регионов отстают, а не нагоняют богатые страны».[471]
Тенденция к сближению уровней рождаемости в различных регионах мира несомненна, однако и в этом случае нельзя говорить о ее безусловном доминировании. В последние четверть века явно обозначилась дивергенция уровней рождаемости в трех частях постиндустриального мира: Северной и Западной Европе, США, Южной Европе. В ряде развивающихся стран: Буркина-Фасо, Гане, Доминиканской Республике, Кении, Мали, Мозамбике, Нигере, Танзании, Турции, Уганде – снижение рождаемости сменилось стабилизацией ее уровня.
Дивергентным оказалось и социальное развитие стран третьего мира. Их авангард – Республика Корея, Сингапур, Мексика, Бразилия, Турция – сегодня входит в группу стран со средним или даже высоким уровнем человеческого развития, далеко опережая по любым показателям тропическую Африку.
Нарастает роль дивергентных процессов нового типа. В пределах стран мирового Севера разрастаются конклавы мирового Юга, населенные иммигрантами из развивающихся стран и их потомками. Здесь своя культура, своя, отличная от господствующей в остальной части страны, система ценностей. Потенциальная конфликтность этих конклавов, как показывает пример Франции, легко перетекает во вполне реальные беспорядки.
На заре теории демографического перехода ее идеологи переоценили скорость конвергентных процессов и недооценили длительность перехода человечества к единому режиму демографического воспроизводства. Ф. Ноутстейн, один из «отцов» теории демографического перехода, полагал, что население мира составит к 2000 г. 3,3 млрд человек.[472] Он ошибся почти вдвое.
Нельзя, впрочем, исключать, что некоторый единый для всех стран режим демографического воспроизводства когда-нибудь все-таки установится. Будет ли это означать, что ошибка отцов-основателей теории демографического перехода была «всего лишь» количественной, не имеющей существенного исторического значения? На мой взгляд, нет, ибо здесь мы имеем дело как раз с тем случаем, когда количественные изменения переходит в качественные. Реальные разрывы между мировыми Севером и Югом оказались драматичнее, а пропорции между численностью их населения – смещенными в пользу последнего гораздо сильнее, чем того ожидали энтузиасты конвергенции. Это, в свою очередь, повлекло за собой, изменение всей глобальной повестки XXI в.
