Кожевник явственно вздрогнул, а в его ауре я прочел панику.
– Так что чем больше вы будете врать, тем вам будет хуже. Мне повторить вопрос? – и тут Шикаши подал знак волшебнице.
– Этот дебил умеет говорить, или два слова – его предел? – спросила Т'Иниариса своим фирменным ледяным тоном.
– Теперь я не уверен, умеет ли, – задумчиво протянул Шикаши. – Может быть, проще покончить с ним, спрятать труп и подождать возвращения домочадцев? Или допросить соседей…
– Я все скажу! – вдруг возопил верзила.
– Не все, – возразил я.
Шикаши вдруг резко встал. Будучи одного роста с кожевником, он как-то ухитрился нависнуть над ним. На цыпочки встал что ли? Я не обратил тогда внимания.
– Хотел что-то утаить? – грозно вопросил Шикаши. – Что там с пузырями?
– Я… я…
На этом спектакль закончился. Дальше слова полились из верзилы рекой без какого-либо дополнительного принуждения. Нам оставалось только слушать и запоминать.
Выделка кож пузырей требует некоторого умения, и пользуется особым спросом у охотников. Одежда из прозрачной пленки считается визитной карточкой, символом касты. Вот почему любой охотник носит на себе хотя бы один предмет из этого материала.
Однажды к кожевнику пришел тот самый купец Урк и предложил некий состав, который, по его словам, должен улучшить свойства кож. Однако консервативно настроенный ремесленник не поверил купцу, и все красноречие торгаша пропало впустую. Урк ушел и больше не возвращался.
После поимки Урка стало ясно, что он замышлял. Предложенный состав, якобы улучшающий кожи, был, наверное, той самой настойкой, запах которой отпугивал пузырей. Как мы знаем, после неудачи с кожевником, Урк нашел другой способ достичь своей цели – с помощью веревок, идущих на крепления. Возможно, он искал и другие пути. Когда я поймал Урка, я ограничился лишь кратким выяснением основных обстоятельств дела, так что эта подробность осталась не упомянутой.
Казалось бы: Урк предложил, кожевник отказался, никаких проблем. Но это еще не все. Через пару дней к нему пришел другой гость. По описанию очень похожий на того псевдо-"купца", который явился вчера к жене охотника. Человек носил серую повязку мага, и пригрозил кожевнику примерно тем же, чем Шикаши: сделать его сумасшедшим, разрушив мозг. Судя по тому, как испугался верзила, без заклинания Эмпакинеза, вселяющего ужас, там не обошлось. Видимо, страх не прошел еще окончательно, вот почему он так испугался другого мага снов – меня. Шикаши это заметил и немедленно стал бить в слабую точку. Кожевник до сих пор опасался мести мага за то, что он рассказывает обо всем нам. Но угрозы Шикаши, похоже, оказались даже сильнее магии.
По страхом смерти и сумасшествия маг заставил кожевника использовать настойку во время выделки кож, да еще взял с него деньги за продажу "ценного" ингредиента.
Тогда верзила еще не знал, что это за ингредиент, и каково его настоящее действие. По крайней мере на качество кож он никак не повлиял, и ремесленник решил, что это какое-то непонятное чудачество психованного мага, которое лучше исполнить, чтобы не поплатиться рассудком.
Когда поймали Урка, кожевник испугался. Если он расскажет все, горожане могут обозлиться. А чего он боялся еще больше, так это того, что ему вернут всю проданную одежду и потребуют деньги обратно. Это грозило немедленным разорением. Потому кожевник счет за лучшее помалкивать.
Однако охотники продолжали летать в одежде, пропитанной пахучей настойкой. Оказалось, что дело было не только в веревках – преступники подстраховались.
Странного мага кожевник с тех пор не видел. Он клятвенно заверил, что не знает больше ничего такого, что может иметь отношение к пропаже пузырей или к побегу Урка. Несколько дополнительных вопросов не дали никакой новой полезной информации.
Шикаши невозмутимо сложил серпы и спрятал их в карман. Потом поднял с пола сломанный светильник и отдал Ини.
– Можно починить?
Простейшее заклинание – из тех, что применяют в быту для восстановления разбитой посуды – и подставка стала как новенькая. Ущерб имуществу – хоть и мелочь (наказание по закону – пятикратная стоимость испорченного), но Шикаши любил действовать безупречно. Прощаясь с хозяином, он заявил:
