Ну, подумаешь, кого-то оштрафуют. Или уволят. Или посадят.
Они же все сами махинаторы. Предприятия. Не хотят платить. Доходы скрывают. Пойди еще найди, как… А тут — раз! — и работа сделана.
Я закрыл лицо руками и посчитал до десяти. Медленно. Глубоко дыша. Успокаивая сердце.
Открыв глаза, я снова увидел все тот же знак на стенах, похожий на иероглифы из моего сна.
* * *
Спустя еще минуту вернулась Фемида.
— Гражданин Гриневский! — прогрохотала она. Видимо, настройки динамиков тоже сбились. — Согласно пункту триста пятьдесят шестому Уложений о правах и свободах граждан судебный терминал округа номер восемнадцать приговаривает вас…
Да, точно, динамики. Конечно, динамики. Какое к черту «приговаривает»? Всю систему выкину, до последней платы. Если успею. Если…
— …к двум годам лишения свободы с отбыванием наказания в учреждении класса «С», климат умеренный. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Во избежание нанесения вреда вашему здоровью рекомендую оставаться на месте. По месту вашего нахождения направлены судебные приставы для проведения задержания. Благодарю за оказанное доверие системе судебных терминалов. Заседание окончено.
И отключилась.
А я остался стоять посреди кухни напротив холодильника. В его металлических боках отражался знак параграфа, чем-то похожий на решетку на окнах.
* * *
— Эй! — заорал я. — Что? Здесь? Происходит?
Я был ошарашен. Растерян. Все слова позабывал.
— Вызываю! Вызываю судебный терминал округа номер… номер… Черт!
Нужно сообщить об ошибке. Так не бывает. Сбой в программе — и два года тюрьмы?…меня же ни в чем не обвинили. Я ни в чем не виноват. Я ничего не делал сам! Только предложил!
— Повторить последнее соединение! — наконец сообразил я. — Сейчас же!
Меня свяжут с тем же терминалом, я вызову техника и все объясню. Только бы заработало!
И система ответила.
На противоположной стене гостиной открылось окошко стандартного исходящего вызова. Бледно-зеленый, маленький прямоугольник-«конверт», казалось, мерцал и вот-вот мог исчезнуть со стены. Но вызов пошел, хоть и запускался медленно, как будто ему мешали.
«Ну, пожалуйста, — думал я. — Миленький, хороший мой конвертик. Еще немного. А я потом тебя обновлю. Честно. Самую новую версию поставлю. Самую дорогую, самую красивую. Только работай».
Наверно, никогда в жизни я не ждал ответа с таким волнением.
Вызов шел, а я смотрел на «конверт», не отводя глаз, и прислушивался к тому, что происходит снаружи дома. В любую секунду в дверь могли ворваться судебные приставы и не дать мне объясниться и все исправить.
Наконец слабо тренькнул звуковой сигнал — есть соединение!
Но вместо Фемиды я увидел Юрия Степановича Тихомирова, моего начальника и фактически учителя. Он хмурился, словно что-то напряженно обдумывая, и смотрел почему-то в сторону.
— Юрий Степанович! — я бросился к «конверту». — Вы извините, что я в воскресенье. И утро еще. Но тут…
— Да вот, — коротко глянув на меня, пробормотал он. — Как получилось. Они, похоже, все управляемы.
Тут словно какая-то сила оттащила Тихомирова в сторону — и за его спиной на стене его дома я увидел символ правосудия.
