Он положил трубку и устремил холодный взгляд на Мейсона:
– Раз ты настаиваешь, Перри, мы проведем расследование. Если окажется, что твой клиент душевнобольной и сделал ложные заявления, мы потребуем принудительного лечения, разве только ты найдешь какого-нибудь родственника, который обеспечит ему лечение частным образом.
– Теперь ты рассуждаешь разумно, – одобрил Мейсон. – Почему бы тебе не сказать мне это с самого начала?
– Что именно?
– Чтобы я нашел родственника и обеспечил клиенту лечение.
– Ну, – отозвался Доркас, – он потребовал возбуждения уголовного дела – запустил механизм прокуратуры как будто без всяких на то оснований. А потом пришел мистер Фоули и заявил, что его безопасность под угрозой…
– Вот против этого я и возражаю, – прервал Перри Мейсон. – Не обижайся, Пит, но когда я представляю своего клиента, то сражаюсь за него, если возникает необходимость, до последней капли крови.
Доркас вздохнул и развел руками.
– Что верно, то верно, – промолвил он. – Когда ты представляешь клиента, с тобой трудно иметь дело.
– Нет, если с моим клиентом обходятся честно.
– Так и будет, пока я сижу в этом кабинете, – заверил его Доркас. – Билл Пембертон – человек справедливый, он быстро опросит кого надо и во всем разберется.
– Я хочу его сопровождать, – заявил Мейсон.
– А вы можете пойти с ними, мистер Фоули? – спросил Доркас.
– Когда именно?
– Прямо сейчас – чем скорее, тем лучше.
– Да, – медленно ответил Фоули. – Пожалуй, могу.
На фоне матового дверного стекла появился чей-то силуэт, затем дверь открылась, и костлявый мужчина лет сорока пяти, добродушно усмехаясь, шагнул в кабинет.
– Всем привет, – поздоровался он.
– Здравствуйте, Пембертон, – отозвался Мейсон.
– Билл, – сказал Доркас, – познакомься с мистером Фоули – одной из сторон спора.
Помощник шерифа и Фоули обменялись рукопожатиями, после чего Пембертон протянул руку адвокату:
– Хочу вас поздравить, Мейсон. Вы здорово справились с этим делом об убийстве. Работа настоящего детектива.
– Спасибо, – ответил Мейсон, пожимая ему руку.
– Так о чем идет речь? – спросил Пембертон у Доркаса.
– О воющей собаке, – устало произнес заместитель окружного прокурора.
– Стоит ли поднимать из-за нее такую суету? – осведомился Пембертон. – Почему бы просто не дать ей кусок бифштекса, чтобы она заткнулась?
– Она уже заткнулась, – рассмеялся Фоули. – В этом вся беда.
– Мистер Фоули все тебе объяснит по дороге, – сказал Доркас. – Перри представляет интересы противоположной стороны. Все началось с жалобы на воющую собаку, а кончилось шпионажем, манией убийства и еще бог знает чем. Пожалуйста, разберись в этом поскорее. Поговори со свидетелями и доложи мне, а я приму меры на основании твоего рапорта.
– А кто свидетели? – спросил Пембертон.
Фоули начал загибать пальцы:
– Во-первых, Картрайт, утверждающий, будто собака воет, и его экономка. Она может заявить, что слышала собачий вой, но если вы поговорите с ней, то обнаружите, что она глуха как пень и не в состоянии услышать даже гром. Затем моя жена, которая болеет гриппом, но ей уже лучше. Она знает, что собака не выла. Далее, А Вонг, мой слуга-китаец, и Телма Бентон, моя экономка. Они все могут подтвердить, что никакого воя не было. И наконец, сама собака.
– Собака скажет мне, что она не выла? – с усмешкой осведомился Пембертон.
– Она может продемонстрировать вам, что довольна жизнью и что вытье не в ее духе, – улыбнулся Фоули, вынимая из кармана кожаный портсигар. – Как насчет сигары?
– Спасибо, – поблагодарил Пембертон, беря сигару. – А вы? – Пембертон протянул портсигар Мейсону.
– Благодарю, – ответил адвокат. – Предпочитаю свои сигареты.
– Я уделил этому делу уйму времени, – заговорил Доркас, – так что…
– О’кей, Пит, – добродушно прервал Пембертон. – Мы уходим. Пошли, ребята.
