– В руководство компании входят мои двоюродные братья Ишти Балу и Нуррикудурр Барроэс, – ответила вдова. – Господин Апсу Баэль-Шуцэрр. Госпожа Сарит Нир-Баэль.
– Двое последних не являются вашими родственниками, – уточнил Ницан. – Понятно. Что-то изменилось в их служебном положении после смерти господина Барроэса?
– Ничего, – ответила госпожа Нурит. – Я не входила в правление при жизни Шу. Теперь заняла его место. Все остальные занимают прежние должности. Ишти Балу – вице-президент. Нуррикудурр – управляющий банком. Апсу Баэль-Шуцэрр – коммерческий директор. Сарит – генеральный менеджер.
– Как давно они входят в руководство компании? – спросил Ницан.
– Мои кузены – сразу после окончания университета. То есть, еще до того, как мой муж стал президентом «Хаггай Барроэс». Апсу – лет пять, по-моему. Его нашел Шу-Суэн. И Сарит нашел тоже он, совсем недавно. Чуть больше двух лет назад.
– Может быть, кто-нибудь из них рассчитывал возглавить компанию после смерти вашего мужа?
– Это невозможно. Традиции семьи Барроэс не допустили бы этого. Нет, согласно семейному праву наследования, занять пост Шу могла только я. И все об этом знали.
– Почему же невозможно… – пробормотал Ницан. – Не только мужчины смертны. Женщины… – он спохватился. – Да, это неприятно слушать. Но все-таки: а если что-то произойдет с вами (не дай, как говорится, Эллиль)? Кто тогда встанет во главе компании? Ваши дети?
– У меня нет детей… – резко ответила госпожа Барроэс. – В случае моей смерти владельцем компании, вернее, совладельцами, станут Ишти Балу и Нуррикудурр Барроэс. У них равные права. Вы подозреваете, что они сговорились и убили моего мужа, а теперь собираются убить меня?
– О строгий и милосердный Баэль-Дин… – пробормотал Ницан. – Я еще ничего не подозреваю. Я всего лишь обратил ваше внимание… – он оборвал сам себя, обреченно махнул рукой. – Неважно. Как я могу подозревать в убийстве каких-то людей, если я, во-первых, не знаю никого из них, а, во-вторых, не знаю, имело ли место убийство? – сыщик шумно вздохнул. – Вы начали с утверждения, что смерть вашего мужа необычна. Что же, давайте начнем с этого. Пожалуйста, поподробнее. Поясните ваши слова.
Госпожа Нурит Барроэс некоторое время молчала, глядя в сторону. Затем резко повернулась к сыщику – при этом белые вдовьи ленты с легким шелестом свились в спирали – и отчеканила:
– Он никогда ничем не болел! – при этом Ницан с удивлением уловил в ее голосе плохо скрытое раздражение, даже ярость. Он разочарованно покачал головой:
– Тысячи людей кажутся здоровыми, а потом вдруг умирают… Каково официальное заключение целителей относительно причин его смерти?
Вместо ответа госпожа Нурит извлекла из сумочки какую-то бумагу и протянула ее Ницану. Сыщик нехотя взял документ. Это оказалось свидетельство о смерти Шу-Суэна Барроэса, подписанное тремя целителями. Имя Иштари-Каана, чья подпись стояла первой, была Ницану известна, имена остальных не говорили ничего. Хотя вряд пользующийся заслуженным авторитетом Иштари-Каан согласился бы подписать серьезный документ в компании с какими-нибудь проходимцами.
Причиной смерти мужа госпожи Нурит была указана сердечная недостаточность. Ницан пожал плечами.
– И что же? – спросил он. – Что тут необычного?
– Он умер при мне, – резко ответила вдова. – Какая сердечная недостаточность? Я же говорю – он никогда ничем не болел! Мы сидели за столом, за обеденным столом. Шу наклонился, чтобы взять хлеб. В этот момент лицо его вдруг сделалось серым, он откинулся на спинку стула, закрыл глаза. И все, – на этот раз голос вдовы все-таки дрогнул. – Понимаете? Мгновенно. С чего вдруг? Человек потянулся за хлебом? Будто задули свечу…
– Кто-нибудь еще находился рядом? – спросил Ницан.
– Мы всегда обедаем вдвоем.
– Слуги?
– Он не признавал слуг за обедом. Даже големов.
Ницан вновь обратился к справке. Слова госпожи Нурит его ни в чем не убедили. Мало ли что: никогда не болел! Просто никогда не жаловался на боли. Не придавал им значения. Вот и доигрался. Свечу задули. Надо же!
– Сколько лет было вашему мужу? – спросил он.
– Сорок восемь. Он на двенадцать лет старше меня. Был старше, – поправилась она тут же. Вообще, Ницан успел обратить внимание на то, что Нурит Барроэс тщательно следит за речью и, по всей видимости, не признает двойного толкования своих слов.
