Перри Мейсон повесил трубку, достал из кармана еще одну монетку и позвонил в сыскное агентство Дрейка. Дрейк ответил на звонок.
– Сидишь ждешь звонка, Пол? – вкрадчиво спросил адвокат.
– Ты попал в точку, – засмеялся детектив.
– Есть что-нибудь?
– Да, много чего, – ответил Пол Дрейк. – Но ты, старина, иди-ка лучше домой и ложись спать…
– Почему?
– Тайна убийства раскрылась.
– Что ты имеешь в виду?
– Полиция исследовала нож.
– Тот нож, которым был нанесен удар?
– Да.
– Ну и к чему они пришли?
– К человеку, который принес его.
– Они установили его личность?
– В сущности, да. Приметы совпадают.
– Кто?
– Твой дружок, доктор Роберт Дорэй из Кловердаля… – Дрейк сделал эффектную паузу.
– Продолжай, – нетерпеливо попросил его Перри Мейсон, – рассказывай все.
– Полиция исследовала нож. Они работали с того момента, когда обнаружили тело, и разобрали маркировку на лезвии ножа, по ней выяснили, что его продали в отделе металлических изделий. Оберточная бумага была немного плотнее, чем обычная за десять, пятнадцать и двадцать пять центов. Полицейские подняли с постели оптовых торговцев, велели им связаться по телефону с разветвленной сетью продавцов и выяснить, кто из них использует такой шифр на партиях товара. Поначалу этот розыск выглядел как погоня за призраком, но все обернулось успешно. Почти сразу же они связались с продавцом, который хорошо известен своей оптовой поставкой металлических изделий в магазины на Бальмонт-стрит и как раз использует такую маркировку. И продавец подтвердил, что один магазинчик купил у него дюжину таких ножей дней десять назад. Полиция связалась с продавцом из этой лавочки. Он вспомнил, что продал недавно нож некоему господину и смог описать его. Приметы этого человека совпадают с приметами доктора Дорэя. Полиция обратилась к редакциям газет. Подняли старые подшивки кловердальских газет, поискали и нашли фотографию доктора Дорэя. Он был должностным лицом в общественной компании «Комьюнити чест драйв». Хотя газетная фотография невысокого качества, несколько размытая, но этого оказалось достаточно для установления личности. Продавец подтвердил, что именно ему продал нож. Полиция обрадовалась, что дело сдвинулось на шаг с мертвой точки, и теперь собирается расставить сети для Дорэя. Но Дорэй исчез, и, похоже, дорожка ведет к тебе.
– Почему?
– Из-за телефонного звонка, по всей видимости сделанного из твоей конторы, когда Дорэю намекнули об опасности. Полиция усердно связывает все ниточки. Я скажу тебе, наберешься ты неприятностей; и не думаю, что это понравится Брэдбери…
– К черту Брэдбери. Я не звонил Дорэю, и никто из моей конторы ему не звонил.
– Ну, если ты уверяешь, что не звонил, – весело заметил Дрейк, – если Делла Стрит утверждает, что не звонила, тогда полиция ничего не сможет сделать, если только они не схватят Дорэя и он не ляпнет обратное.
– Ничего не изменится. Дорэй не так хорошо знает голос моей секретарши, чтобы узнать его. Все, что он знает, – женщина, звонившая ему, назвалась Деллой Стрит. Сделать это очень легко. С тем же успехом и я мог бы позвонить Брэдбери и заявить, что я – Пол Дрейк и ему лучше бы уехать из страны.
Пол Дрейк засмеялся, словно у него было хорошее настроение.
– Ладно, – сказал он. – Я теряю время, рассказывая о догадках полицейских. Тебя должно заинтересовать кое-что другое…
– Что?
– Маджери Клун.
– Ну?
– Полиция установила, что Маджери Клун и доктор Дорэй вместе подъехали и остановились неподалеку от дома Пэттона. Полицейские нашли одного типа, у которого свой магазинчик напротив пожарного крана, где Дорэй припарковал машину. Тип этот вспомнил, что, когда подъехала машина, из нее вышли мужчина и женщина. Описание их внешности совпадает с приметами доктора Дорэя и Маджери Клун. Вообще, этот тип с большим энтузиазмом рассматривает людей, которые оставляют машины у крана, а возвращаясь, находят штрафной талончик и дико возмущаются. Поэтому он весьма детально рассмотрел Дорэя и Маджери Клун.
– Полиция что-нибудь выяснила насчет дубинки? – спросил Мейсон.
– Нет, похоже, это не относится к делу.
– Как так?
– Потому что убили не дубинкой. К тому же на столе лежала трость, как установили, принадлежавшая Пэттону. Может, и дубинка тоже его?
