– Да, сэр.
– И вы находились там ночью тринадцатого и утром четырнадцатого этого месяца?
– Да, сэр.
– И вам известно, как выглядит некий разделочный нож, который обычно находился в верхнем ящике встроенного в стену буфета в доме обвиняемого?
– Да, сэр.
– Вы видели этот нож утром тринадцатого?
Она потупила глаза, закусила губу и ничего не ответила.
– Отвечайте на вопрос! – приказал судья Маркхэм.
– Я видела похожий нож.
– Где был тот самый нож?
– Возражаю против постановки вопроса как в части формулировки, так и по существу, так как он не имеет прямого отношения к делу, – заявил Мейсон.
– Мы намерены доказать, ваша честь, что нож находился у обвиняемого, – возразил Бергер.
– Если это так, то возражение защиты отклоняется, – заключил судья.
– Отвечайте на вопрос! – потребовал Бергер.
– Какой-то разделочный нож, похожий на тот, который обычно хранился в ящике буфета, был в спальне дяди под подушкой на его кровати.
– Утром тринадцатого?
– Да.
– Что вы сделали с этим разделочным ножом?
– Убрала в ящик буфета.
– Вы сказали своему дяде, что нашли нож?
– Нет, не говорила.
– Были ли предприняты вами какие-либо меры предосторожности для того, чтобы этот разделочный нож не попал к нему в руки после того, как вы убрали его в ящик буфета?
– Я заперла ящик на замок вечером тринадцатого.
– И когда вы увидели этот разделочный нож в следующий раз?
– Не знаю.
– Как это «не знаю»?
– Я видела разделочный нож, но не уверена, что это тот самый.
– Я обращаю ваше внимание на нож, представленный суду как доказательство номер два. Этот нож вы видели утром четырнадцатого?
– Да… думаю, что да.
– Где вы его видели?
– Под подушкой на кровати в комнате дяди.
– И нож выглядел приблизительно так, как сейчас? Я говорю о пятнах на лезвии.
– Да, пожалуй.
– Теперь ответьте, пожалуйста: когда вы запирали на замок ящик буфета вечером тринадцатого, был ли нож в ящике?
– Не знаю.
– Почему же вы не знаете?
– Да потому, что не выдвигала ящик.
– Кто был в это время с вами?
– Возражаю, так как вопрос неправильно сформулирован и не имеет прямого отношения к делу, – заявил Мейсон.
– Возражение защиты отклоняется! Свидетельница, отвечайте, – распорядился судья Маркхэм.
– Со мною был мистер Мейсон.
– Вы имеете в виду – Перри Мейсон, адвокат, находящийся сейчас здесь, в помещении суда?
– Да, сэр.
– Отличается ли нож, представленный как доказательство номер два, от ножа, который вы убрали в ящик буфета утром тринадцатого?
– Трудно сказать. Он похож на тот, который я убрала в ящик тогда, в то время.
– Утром четырнадцатого разве вы не сказали полицейским, когда они вас спрашивали, что нож тот самый?
Судья Маркхэм взглянул на Перри Мейсона, ожидая, что тот будет возражать, но адвокат даже не шевельнулся, весь обратившись во внимание.
– Да, сказала… кажется, сказала.
– А сейчас вы только допускаете, что этот нож похож на тот, который вы убрали в ящик утром тринадцатого. Чем объясняется расхождение в ваших показаниях?
– Только тем, что, когда стала обдумывать случившееся, мне пришло в голову, что многие ножи похожи и выглядят одинаково.
– И насколько вы можете определить, этот нож, представленный как доказательство номер два, тот же самый, который вы нашли под подушкой обвиняемого утром тринадцатого и убрали в ящик буфета, это верно, мисс Хаммер?
– Они похожи.
– Можете приступить к перекрестному допросу, – торжествующе заявил Мейсону Гамильтон Бергер.
Мейсон начал с успокаивающих вопросов:
– Как так получилось, что вы обнаружили этот разделочный нож под подушкой дяди утром тринадцатого, мисс Хаммер?
– Я… я… беспокоилась за него.
– Говоря другими словами, у вас была причина подозревать, что он ночью разгуливал во сне, ведь верно?
– Да, верно.
– И ваше беспокойство по поводу его лунатизма следует приписать тому обстоятельству, что приближался период полнолуния?
– Да, – тихо ответила она.
– Как вы узнали, что лунатики проявляют наибольшую активность, когда светит полная луна?
– Я читала об этом.
– В книге?
– Да.
– Книга была по медицине?
– Да.
– Где вы достали эту книгу?
– Выписала.
– Вы штудировали эту книгу до того, как заперли ящик буфета?
– Да, сэр.
