– Я бы ни цента не заплатила шантажисту.
– А что бы вы сделали?
– Я бы… я…
– Конечно, – сказал Мейсон. – Вы его скорее убили бы.
– Мистер Мейсон, уж не хотите ли вы сказать, что я застрелила Роберта Хайнса? – выкрикнула она с возмущением.
– Я просто рассматриваю различные возможности, – спокойно ответил адвокат.
– Вот, значит, какова ваша благодарность за откровенность.
– Я как раз думаю над тем, чем вызвана ваша откровенность.
– У меня нет сомнений, мистер Мейсон, что вы умеете правильно оценить характер человека и догадаться о его побуждениях. Моя откровенность была выражением признания вашей интеллигентности и умения преодолевать трудности и добиваться своего. Вы наверняка заметили, что я сражаюсь какое-то время, а затем уступаю – внезапно и до конца, решив избрать другую тактику.
Мейсон кивнул в знак согласия.
– У меня типично женский характер, а в вас есть что-то, что восхищало меня когда-то в моем муже. Вы сильная личность, вы так же, как он, преодолеваете препятствия и сопротивляетесь ударам судьбы. Я боролась какое-то время с мужем, потом сдалась. Я сдалась и вам, выложив на стол свои карты. Я была откровенна.
– Шокирующе откровенны, – признал Мейсон. – У вас был в сумочке револьвер, когда вы пришли вчера в мой кабинет?
– Не говорите глупостей.
– Был?
Она хотела что-то сказать, а потом посмотрела ему прямо в глаза.
– Был.
– Какого калибра?
Она слегка заколебалась, но ответила:
– Тридцать восьмого.
Мейсон рассмеялся.
– Вы мне не верите?
– Мне кажется, что это был калибр тридцать два, – сказал он. – Что вы с ним сделали?
– Я его выбросила.
– Куда?
– Туда, где его никто не найдет.
– Почему?
– По очевидным причинам. В моей квартире убит человек. Очень вероятно, что меня будет допрашивать полиция. Человеку с вашим умом я, наверное, не должна объяснять подробности.
– Спасибо. – Мейсон отодвинул кресло и поднялся. – Спасибо за то, что вы ответили на мои вопросы. Мне неприятно, что ничего не могу предложить взамен. Впрочем, я мог бы сообщить кое-что любопытное для вас.
– Что именно?
– Вы были когда-нибудь в квартире своего мужа?
– Нет.
– Но вы знаете, где она находится?
– Да.
– Она обставлена с безупречным вкусом. Только человек с большим художественным вкусом или профессиональный декоратор мог бы это сделать.
– К чему вы клоните?
– На окнах квартиры жалюзи. Когда мы с Полом были у вашего мужа, он пережил из-за нас несколько неприятных минут. Вероятно, он почувствовал необходимость дружеского совета. Я заметил, что он подошел к одному из окон, выходящих во двор, и сделал вид, что смотрит наружу, поставив жалюзи таким образом, чтобы кто-то, живущий на противоположной стороне, мог заглянуть внутрь. Через несколько минут зазвонил телефон, и ваш муж провел загадочный для непосвященного разговор.
В ее глазах появился интерес.
– Я тогда заметил Полу, что у вашего мужа беспокойный характер, что он непрерывно ведет борьбу с самим собой. Было бы странно, если бы квартира, обставленная им, производило такое удивительно гармоничное впечатление.
– Следовательно? – спросила она.
– Вы прекрасно знаете, – пожал плечами Мейсон, – что игрок не всегда должен говорить ясно и определенно, иногда достаточно одного подмигивания.
Мейсон кивнул Дрейку и направился к дверям. Хелен Ридли поднялась и пересекла комнату, чтобы подать ему руку.
– Вы очень умный человек, мистер Мейсон, и боюсь, что очень опасный противник.
– Почему вы относитесь ко мне как к противнику?
Она хотела что-то сказать, но сдержалась и улыбнулась:
– Я вовсе не хочу этого. Я говорила только о возможностях. Рада была видеть вас. До свидания. А ваш друг, мистер…
– Дрейк, – подсказал Пол.
– Вам я благодарна за сотрудничество, мистер Дрейк.
– Сотрудничество? – удивился детектив.
– За то, что не перебивали нас, – она снова улыбнулась. – До свидания.
