– Твои подозрения, – поправил Дрейк. – И никогда нельзя предвидеть, пригодятся ли нам сведения или нет. Я могу узнать еще что-нибудь, если пригляжусь к этой мисс Грайдли. Что ты на это скажешь?
– Оставляю это на твое усмотрение. У меня такое впечатление, что вокруг меня сжимаются клещи и что мне нужна будет всевозможная помощь. Проверь тот телефон сразу же, Пол. Я позвоню тебе минут через двадцать, может, через полчаса.
– Хорошо, – сказал Дрейк. – Думаю, что полиция нас здесь опередила, но никогда не повредит попробовать. Не могу сердиться на тебя за то, что ты пытаешься бороться, Перри.
– Надо пытаться. Я должен раскопать это дело до дна. И что-то подсказывает мне, что полиция тот телефон не отрабатывала. Хайнс был замешан в какие-то махинации с азартными играми, и наверняка об этом полиция разузнала все. Но они даже не удосужились спросить тот номер телефона у Евы Мартелл и Аделы Винтерс. Ну ладно, я позвоню тебе позже.
– Я все выясню, – ответил Дрейк. – Но держи карты при себе, Перри. Все выглядит не лучшим образом для этой миссис Винтерс.
– И ты говоришь это мне! – воскликнул адвокат. – К тому же ты не знаешь самого убийственного доказательства, которым располагает полиция. Ну что ж, не я ее адвокат – это единственное утешение.
Мейсон повесил трубку и пошел к выходу. Сев в машину, он направился в скромный пансионат, который держала женщина, когда-то бывшая его клиенткой.
– Добрый день, Мэй, – поздоровался он. – Как там наша подопечная?
– Отлично. Она в комнате двести одиннадцать. Полтора часа назад я отнесла ей завтрак. Она не хотела доставлять мне хлопот, но я сказала, что вы посоветовали ей не показываться на людях, пока не закончите с ее делом.
– Хорошо, – похвалил Мейсон. – Спасибо, Мэй.
Мэй Бигли, высокой блондинке, было немногим более тридцати лет. Ее лицо имело твердое выражение, но смягчалось, когда она смотрела на Мейсона.
– Я не занесла ее в реестр на тот случай, если бы напали на ее след или пришли с проверкой. Комната двести одиннадцать официально пуста.
– Вы не должны были делать этого, Мэй.
– Вы просили спрятать ее, – сказала она. – А если вы говорите что-то, то это для меня свято.
– Это очень мило с вашей стороны, но рискованно.
– Для вас я не остановилась бы ни перед каким риском.
– Благодарю, Мэй, – улыбнулся адвокат. – Я поднимусь наверх.
Адвокат поднялся по лестнице, прошел по коридору и постучал в дверь комнаты двести одиннадцать.
Ева Мартелл открыла так быстро, что складывалось впечатление, будто она сидела у двери и нетерпеливо ожидала прихода адвоката. Она была одета, и ее лицо осветилось, когда она увидела, кто пришел.
– Ох, как я рада, что вижу вас! Я думала, что эта женщина пришла за посудой. Я хотела сама отнести все вниз, но она сказала, что вы… Но, пожалуйста, проходите, присаживайтесь. Пожалуйста, садитесь в это кресло, оно удобнее. Я устроюсь здесь, около окна.
Мейсон сел, вынул портсигар, открыл его и предложил Еве сигарету. Она отрицательно покачала головой.
– Я слишком много курила и не могу успокоиться. Так ждать и не знать, что происходит… Скажите, тетку Аделу уже выпустили? Вам удалось все устроить?
– У меня плохие новости, Ева, – сказал Мейсон и закурил. – Я не буду вилять, для этого нет времени, я расскажу все как есть.
– Я слушаю. – На ее лице отразилось напряжение, она не сводила с него глаз.
– У полиции готовое, можно сказать несокрушимое, обвинение против Аделы Винтерс.
– Как… В чем?
– В убийстве и в краже.
– Краже?
– Может быть, грабеже. Вы помните тот бумажник Хайнса, набитый долларами? Он доставал оттуда деньги, чтобы заплатить вам.
Девушка кивнула.
– Полиция нашла этот бумажник у Аделы Винтерс, когда ее обыскивали в тюрьме. В нем было немногим более трех тысяч долларов.
– Но это невероятно! Она не могла взять бумажник! Она сказала бы мне что-нибудь, если бы…
– И однако она взяла, – возразил Мейсон. – Она сама сказала мне об этом.
– Когда?
– Совсем недавно. Сказала, что, когда вернулась наверх, чтобы забрать револьвер, нашла лежавший на полу бумажник. Хайнс, вероятно, был уже мертв, а рядом с ним, в спальне, притаился убийца.
