– Я хотел бы верить в то, что вы рассказали, – ответил Мейсон. – Очень хочу верить в то, что вы невиновны. Но ваша история не выглядит убедительной. И я не представляю, чтобы суд мог в нее поверить.
– Ох, я ведь могу ее улучшить, если только у меня будет немного времени, – заверила она его.
– Это значит, что вы намереваетесь изменить свой рассказ?
– Конечно – чтобы он звучал более правдоподобно.
– Не обращая внимания на факты?
– Факты ничего не значат, – фыркнула она. – Правда часто бывает не слишком убедительной. А у меня есть талант придумывать истории. Вам я рассказала настоящую правду, но не повторила бы ее никому другому.
– Вы хотите, чтобы я поверил в то, что между вашим первым выходом из квартиры и возвращением наверх Хайнс и убийца вошли в спальню так, что вы их не заметили? Что неизвестный застрелил Хайнса из вашего револьвера, который он взял с комода, а потом положил его на место, вынул бумажник Хайнса и бросил его на пол, и что ему пришлось спрятаться в спальне из-за вашего неожиданного возвращения?
– Да, так это и должно было произойти.
Мейсон внимательно посмотрел на нее.
– Вы хотите сказать, – продолжал он, – что убийца для правдоподобности взял бумажник с более чем тремя тысячами долларов и бросил его на пол, чтобы вы могли его подобрать?
– Вы мне не верите?
– Не верю.
– Но это было именно так. Клянусь вам своей собственной жизнью. Я говорю правду.
– Как вы думаете, каким образом Хайнс вошел в квартиру так, что вы его не видели?
– Не знаю. – Помолчав минуту, она добавила: – Он должен был как-то войти. Если его застрелили из моего револьвера, то он должен был быть там до того, как я покинула дом, все равно, кто его застрелил. Ведь его тело было там, в спальне.
– Конечно было, – согласился Мейсон. Потом вдруг спросил: – А что с тем номером телефона, который Хайнс вам дал? Он сказал, где находится этот телефон?
– Нет.
– А когда вы звонили в холле, может быть, вы или Ева видели, как кто-то входил в дом?
– Нет, никто не входил, пока мы там находились.
– Есть только один способ объяснить эти факты, чтобы ваш рассказ не казался слишком неправдоподобным. Я изучу вашу гипотезу, – пообещал адвокат.
– Какую гипотезу?
– Что Хайнс жил в другой квартире этого же здания и что у него там был телефон.
– Да! Конечно, так и было! Это должно было быть так. Это поправило бы мои шансы, правда?
Мейсон посмотрел на нее и спросил:
– Вы уверены, что сказали мне правду?
– Да, я сказала вам правду, – серьезно ответила она и добавила: – Но я не дала бы за нее и ломаного гроша.
По телефону, стоявшему в тюремной комнате для свиданий, Мейсон позвонил Полу Дрейку.
– Как дела, Перри? – поинтересовался детектив.
– Не лучшим образом, – признался адвокат. – Но у меня появился след.
– Я слушаю.
– Возьми у Деллы номер телефона, по которому Адела Винтерс должна была звонить Хайнсу. Проверь, где находится этот телефон. Мне больше всего хочется узнать, не было ли у Хайнса квартиры в «Сиглет Мэнор».
– По-моему, полиция раскопала все, что можно было узнать об этом Хайнсе, – сказал Дрейк. – Он там не жил. Он снимал комнату в центре, в одном из пансионатов, вот уже больше пяти лет. Он был одиноким и малообщительным. Играл в азартные игры и, кажется, ставил довольно много.
– Проверь все-таки тот номер телефона, Пол. Это важно. Сообщи мне о результатах как можно скорее. Что ты узнал о квартире Ридли? Точнее, о его соседях.
– Вот здесь, похоже, мы наткнулись на уязвимое место Ридли. Ее зовут Дафна Грайдли. Она архитектор, немного занимается отделкой и декорацией внутренних помещений. Живет в этом доме уже шесть лет, и это благодаря ее заботам Ридли получил свою квартиру.
– Как она выглядит, Пол?
– Классно!
– Сколько ей лет?
– Двадцать шесть или двадцать семь.
– Блондинка или брюнетка?
– Шатенка.
– Она не нуждается в средствах?
– Я думаю.
– Сколько зарабатывает?
– Она получила неплохое наследство шесть лет назад. Проектирует только для того, чтобы чем-то заниматься.
– Практически это нам ничего не дает, Пол, разве только что мы подтвердили свои подозрения. Это может доставить лишь немного личного удовлетворения.
