— Но его самого называть Гудком я могу?
— Можешь, потому что ты якобы эту кличку узнал от «Марьи Ивановны».
— И что это за место, где мы с ним встречались в прошлый раз?
— Это Рождественский бульвар, третья скамейка, считая от Трубной площади. Там скамейки поставлены с двух сторон, так вот, ты можешь ждать Гудка на любой из них. Если там будут сидеть люди, подсядь к ним. Если же обе скамейки будут заняты настолько, что ты не сможешь сесть, ты должен стоять или прохаживаться рядом. В любом случае Гудок подойдет к тебе и назовет по кличке, которую ты скажешь ему по телефону. Ну а дальше все будет зависеть от тебя. И от Гудка.
— Тумба хочет, чтобы мой разговор с Гудком был записан и чтобы во время этого разговора я замазал Гудка, так ведь?
— Так.
— Какими деньгами я должен буду его замазывать? Деньгами агентства?
— Нет. Тумба дал мне деньги, их ты должен будешь передать Гудку. — Открыв лежащий на столе кейс, Костомаров достал оттуда пухлый конверт, из которого, в свою очередь, вынул плотную пачку стодолларовых банкнот, перетянутых резинкой. — Вот. Здесь пять тысяч баксов. Это та сумма, на которую, как считает Тумба, Гудок клюнет. Сам понимаешь, отдать Гудку надо именно эти банкноты. Номера банкнот Тумбой наверняка переписаны.
— Но отдать эти деньги я должен Гудку за что-то. За ответ на какой-то мой вопрос. На какой? Вы с Тумбой это обговаривали?
— Тумба сказал, это не имеет значения. Расклад такой: сначала ты спрашиваешь Гудка о подоплеке того, что произошло в ресторане «Восточный шатер» в тот вечер, когда туда зашли Инна и ее муж. Это, так сказать, то, ради чего якобы тебя послал Тумба. Ты должен предупредить Гудка, что о случае в ресторане хочет знать «Марья Ивановна», то есть Тумба. Затем, когда Гудок все тебе объяснит, ты должен задать ему еще какой-то вопрос, не важно какой, но не относящийся к случаю в ресторане, предупредив, что это интересует тебя лично и за это ты готов заплатить Гудку пять тысяч долларов. Тумбе, как я понял, важен сам факт, что Гудок продаст не согласованную с ним, Тумбой, информацию его специальному посланнику. За это Тумба сможет его прижать. Так что продумай, какой вопрос, якобы интересующий только тебя, ты задашь Гудку.
— Это уже продумано.
— Тогда все. Остальное — подготовка, выходы, уходы, прочее — уже по твоей части. Ты решил, как будешь вести запись?
— Решил. Поскольку Тумба не должен догадаться, что к работе с Гудком имела отношение специализированная контора, всякие записи на стационарные установки должны быть исключены. То есть я буду вести запись на рекордер с мини-диском, находящийся на мне, с помощью микрофона, тоже находящегося на мне.
— Паша, смотри, Гудок — хитрая змея. Он не засечет твой рекордер?
— Не засечет. Что-что, а спрятать на себе диктофон и микрофон так, чтобы их никто не смог найти, я сумею.
— Тогда нет проблем. Как я понял, мы с тобой все обговорили?
— Как будто все.
Войдя в приемную, Молчанов некоторое время наблюдал, как Оля работает на компьютере. Она сидела спиной к входной двери, обе ее кисти, застыв над клавиатурой киборда, позволяли касаться клавиш только пальцам. Но пальцы при этом двигались так быстро, что уследить за ними было невозможно.
Наконец почувствовав, что он вошел, Оля повернулась:
— Что-нибудь нужно?
— Нужно. Сможешь меня сфотографировать?
— Зачем?
— На паспорт.
— Ты что, получаешь новый паспорт?
— Никакого нового паспорта я не получаю. Мне делают мастырку[3], если ты знаешь, что это такое. Бери аппарат, снимешь, потом я тебе все объясню.
Достав из ящика стола камеру, Оля прошла вместе с ним в кабинет.
— Надевай свой парик и усы. И садись за стол.
Молчанов надел парик, прилепил к губе усы. Несколько раз щелкнув затвором, Оля ушла — и вскоре принесла отпечатки. Заглянула в глаза:
— Паша… зачем тебе мастырка?
— Нужна по делу.
— Переходишь на нелегальное положение?
— Нет. Просто завтра иду на встречу с одним деловым.
— Случайно, не с Буруном?
— Нет, не с Буруном. С кем я буду встречаться, не должен знать никто, даже ты.
— Очень мне нужно знать, с кем ты встречаешься! Просто скажи: это опасно?
