— Скажите, а эти ваши знакомые, Каминские, они не могут быть связаны с Буруновым?
— Нет.
— Вы уверены?
— Уверена. Это очень порядочные ребята, талантливые художники, известные в Москве.
— Талантливые художники — еще не гарантия.
— Нет, это абсолютно исключено. Лена моя лучшая подруга. Да и Оля знает Лену, они в прекрасных отношениях. Спросите у нее.
— Я правильно понял — Каминские Бурунова не знают?
— Нет, Лена его знает. На картине, в которой я снималась и которую Бурунов оплачивал, она была вторым художником.
— Значит, Бурунов может знать их адрес?
— Ну… в общем, да. Может. — Помолчала. — Вы думаете, он мог навести по их адресу своих людей?
— Пока трудно что-то говорить. Но такое не исключено. Сколько лет вашему мужу?
— Тридцать девять.
— Со здоровьем у него все в порядке?
— Все в порядке. Он всю жизнь занимался спортом.
— Прошу прощения, дети у вас есть?
— Нет, детей у нас нет.
— Как вы узнали о нашем агентстве?
— Очень просто. От отчаяния я стала обзванивать всех своих бывших подруг, и когда позвонила Оле, узнала, что ее муж — директор детективного агентства. Вот я и решила обратиться к вам. Я не знаю, какие у вас здесь расценки, но если за поиски мужа я предложу вам сто тысяч долларов — это будет нормально?
— Инна… конечно, сто тысяч долларов — большой гонорар. Но я хочу быть с вами предельно откровенным. Подумайте.
— Подумать о чем?
— Если все, что вы рассказали, правда, а я думаю, что это правда, вашего мужа уже нет в живых. Его убили, и убили, без сомнения, по указанию Бурунова. Причем, скорей всего, сделали так, чтобы невозможно было найти его тело. Конечно, я могу провести расследование, возможно даже, я найду десяток-другой улик и свидетельств, подтверждающих, что вашего мужа убил Бурунов. Но даже если это мне удастся, уверяю вас — дело до суда не дойдет. А если и дойдет, адвокаты Бурунова легко докажут, что к исчезновению вашего мужа он не имеет никакого отношения. Получится, что за эти сто тысяч долларов я буду собирать свидетельства, имеющие ценность только для вас. Вы готовы на это?
— Я на это готова, но дело совсем не так безнадежно, как вы думаете. Если вам удастся собрать серьезные доказательства и улики, что Стива убили по указанию Буруна, и они не подействуют на российский суд, я передам их в американские и европейские газеты — не сообщая, естественно, каким образом эти улики и доказательства ко мне попали. «Восточный шатер» — совместное предприятие, так вот, Буруна после этого не пустят ни в одну цивилизованную страну. Международные деловые круги поставят на нем жирный крест. — Она вдруг посмотрела на него так, что ему показалось: в ее глазах пляшут бесенята. — Павел, может, я в чем-то и рохля, но убийства мужа, которого здесь, в Москве, зарезали, как барана, совершенно ни за что, я не прощу. Никогда. — Помолчав, достала из сумочки чековую книжку, написала сумму, расписалась. Оторвав чек, положила его на стол. — Давайте сразу покончим с денежными делами. Это аванс, пятьдесят тысяч долларов. Чек именной, от банка «Атлантик америкэн». Остальное я заплачу, когда дело будет закончено.
— Хорошо, завтра я отдам чек нашему бухгалтеру, мы его оприходуем. И, Инна…
— Да?
— То, что мы с вами заключили договор о розыске вашего мужа, должно быть нашей с вами тайной. Думаю, вы понимаете почему.
— Прекрасно понимаю.
— Уж, во всяком случае, не говорите об этом никому из ваших знакомых.
— Павел, конечно.
— Вообще, я надеюсь на вашу помощь во время расследования.
— Я сделаю все, что вы попросите. Все, что от меня зависит. и вот еще что. Знаете… мы со Стивом снимали квартиру на Пушкинской, но вернуться туда я не решилась. Посол сжалился и отдал мне номер в гостинице при посольстве, но постоянно жить там я не могу. В обычной же московской гостинице, я знаю, Бурун меня легко найдет. И со мной может произойти то же, что со Стивом. Я могла бы какое-то время пожить здесь, у вас? На этой даче? Само собой, за это я заплачу отдельно.
— Конечно. После вашего рассказа я бы сам вам предложил пожить. Ночевать с Олей мы будем с этого дня здесь.
— Ну вот. Из-за меня?
— Инна, дачу все равно надо обживать. Значит, об основном мы договорились?
