— Алик, а у тебя нет знакомых джинсы достать?
— Кому-у? — Алик чуть не сел, где стоял.
— Мне, а что? Только не за двести, мама не согласится, а по магазинной цене.
Вот уж чего не ожидал, того не ожидал, уж такую она ему свинью подложила, хуже некуда.
— Тебе? Джинсы? Что же ты сразу мне не сказала?!
Обманывала, притворялась. Главный вопрос Алика теперь отпал сам собой.
— Сразу было неловко просить, а теперь…
— Что теперь?! Теперь еще хуже, чем сразу!
Как он ошибся, как жестоко ошибся, ну за что ему опять пустой номер! Снова надо искать невесту и притом по-быстрому, без невесты он уже жить не может, Жанна сильно его раззадорила, он уже на загс навострился, а теперь вот — джинсы.
— Что ты замолчал, Алик? Нет знакомых, ну и не надо, буду мечтать дальше.
— Есть знакомые, — убито сказал Алик. — Достану. Сколько пар?
Жанна рассмеялась.
— Да одну хотя бы единственную.
Он безотказный, достанет, он даже подарит ей эти джинсы и рубля не возьмет, даже полтинника, а потом гордо скажет — все, нам лучше расстаться.
— Ты чего, Алик? — Голос у нее сладкий, она рада, что скоро влезет в свою мечту, ну а ему что за радость? Сама себя разоблачила, а ведь так ловко прикидывалась, заморочила ему голову. — Алик, ну ты чего? — Она ладошкой приподняла его голову, а он отворачивался, тогда она обеими руками повернула его лицо к себе. — Да в чем дело, скажи? — А голос как у лисы, как у змеи, еще даже хуже.
— Я думал, ты еще девушка. А теперь — джинсы… — Он чуть не заплакал.
— Если я девушка, значит, мне нельзя джинсы надеть? — изумилась Жанна. — Ну, Алик, ты даешь.
Домой он ушел счастливый. Хорошо ему после встречи с любимой девушкой идти по ночному городу, который может спать спокойно и видеть сны и зеленеть среди весны. Алик здесь служил в армии, после дембеля поехал к себе домой в Чишмы, те самые — «деньги есть, Уфа гуляем, денег нет, Чишма сидим», прожил там с месяц, огорчился за свой маленький город и вернулся сюда. Окончил курсы, поселился у Василь-Василича, от него как раз ушла жена и ребенка с собой взяла, бегал по адресам, чинил-паял, велосипед купил, чтобы быстрее обслуживать, потом захотелось ему машину, и он пошел в торговлю, благо, что есть у него два курса техникума.
Маленького пинчера Вах привез в тот же день, как Алик попросил, взял он его за пятьдесят, но без навара Вах даже для друга ничего не делает, сказал — восемь червонцев. Джинсы он обещал через пару дней. И что еще Алика поражает — денег у Ваха и так полно, но чем дальше, тем больше они ему требуются как для алкаша опохмелка. Но Алик его уважал, что говорить, слово Ваха закон, сказал — сделает, болтать не любит, не как Мусаева, например: сегодня пообещает, а завтра напомнишь, у нее глаза шесть на девять, мол, впервые слышу. Живет Вах смело, слегка по-наглому, но через край не хватает, квартира у него, машина, в кармане каждый день не меньше трехсот рублей, иначе Вах себя за человека не считает. Очень хотелось Алику научиться вот так же жить. И с Мусаевой Вах говорить умеет, она его даже побаивается, хотя у Мусаевой муж шишкарь, в прокуратуре работает, иногда на «Волге» в магазин приезжает с личным, само собой, шофером.
Почему он так ни с того ни с сего про Ваха задумался? Потому что сегодня Мусаева с Вахом вели очень громкий разговор, Алик кое-что слышал и на всякий случай запомнил, да и как не запомнить такие новости. Другой бы на его месте заметал икру, но Алику глубоко наплевать на Мусаеву, у него есть невеста Жанна, и она девушка. Теперь он уже не ждал в магазине, а спокойненько шел к ней прямо домой. В один прекрасный день он сказал Жанне:
— Я хочу поговорить с твоей мамой.
— Зачем? Она уже знает, что не все продавцы воруют.
— У меня другой разговор. Хочу на тебе жениться.
— Сначала надо со мной поговорить, как ты думаешь?
— Ну давай с тобой. Предлагаю тебе руку и сердце.
— А где мы будем жить?
— Найдем квартиру.
— Нет, давай лучше у нас. Тимур с мамой в одной комнате, а мы в другой.
Он не ожидал, что она так легко согласится да еще и навстречу пойдет.
— Только у меня есть условие, — сказала Жанна.
— Любое!
