— Таким
образом, — продолжал Орест Петрович, — я могу ввести вас в курс
дела. Напоминаю, что вы подписали довольно серьёзное обязательство
по неразглашению информации, и уже поняли, наверное, что наша
служба привыкла не церемониться в методах…
— Да, все в
целом понятно. Ричер в детали не посвящал, но главное объяснил.
— Вот и хорошо.
Тогда, с вашего позволения, я начну с самого начала. Давайте
попробуем посмотреть на нынешнюю ситуацию в Украине глазами
правительства. То есть людей, которые должны вырабатывать и
принимать глобальные решения в условиях полностью изменившегося
политического вектора.
Если взять за
отправную точку июнь две тысячи четырнадцатого, когда временную
переходную администрацию сменил избранный президент, мы пережили
три этапа. Июнь-сентябрь — выживание. Тогда для отражения агрессии
лихорадочно формировались любые структуры, способные держать оружие
и согласные воевать. С сентября четырнадцатого по июнь пятнадцатого
шло удержание фронта. Мы не смогли отстоять Дебальцево, но дали
отпор под Марьинкой, похоронив надежду врага на блицкриг. Война,
как таковая, с этого момента стала позиционной. Появилась
возможность плотно заняться внутренними проблемами. Главной из
которых оказалась глубочайшая криминализация общественного
сознания, помноженная на постсоветское мировоззрение, которое за
годы суверенности не только не выкорчевалось из умов, но
трансформировалось в очень уродливые и странные формы.
Понимая это,
Кремль в своем стремлении возвратить контроль над Украиной перешел
от военных методов к политическим. И сделать это оказалось
несложно. В госструктурах и армии на всех уровнях осело множество
людей, не просто ностальгирующих по бывшему СССР, но и готовых
активно поддержать те силы, которые декларируют его
возвращение.
Но
пророссийские элементы — полбеды. Главной проблемой оказалось
множество тех, кто личную выгоду, собственное благосостояние ставят
выше не только государственных интересов, но и закона. В Генштабе,
Кабмине, силовых структурах и прочих ведомствах, от работы которых
зависит нормальное существование Украины, осело невероятное число
скрытых врагов.
Законы не
учитывают реалий военного времени. Несовершенно следствие.
Либеральный процессуальный кодекс превращает судебные процессы в
фарс. Круговая порука сверху донизу. Внутри госструктур существуют
чужеродные, но при этом хорошо организованные корпорации,
нацеленные только на монетизацию власти. У нас очень много людей во
всех сферах, облечённых огромной властью, зачастую обладающих
официальным иммунитетом, деятельность которых представляет угрозу
национальной безопасности. Бороться со всем этим легальными
методами оказалось физически невозможно.
Все это в
совокупности привело к необходимости создания некоей очень закрытой
и предельно законспирированной структуры, которая могла бы
осуществлять… внесудебное, так сказать, правосудие.
— Эскадроны
смерти? — Шульга к встрече готовился и за прошедшие три дня много
чего прочёл.
— Los
escuadrones de la muerte, — усмехнулся Орест. — По
распространенному определению, это подразделения, создаваемые или
поощряемые властью для уничтожения преступников и враждебных
элементов. Их деятельность ведется в законспирированном режиме,
связь с органами отрицается как самим государством, так и их
участниками. Да, можно, пожалуй, и так сказать. Но мы предпочитаем
более цивилизованную американскую формулировку targeted killing — целевая ликвидация.
Подобные службы
сегодня имеются практически во всех, даже самых демократических
государствах. Британский агент 007 с «лицензией на убийство» — это
на самом деле шутка, в которой лишь доля шутки. В недрах Ми-шесть
скрывается одна из самых эффективных служб политической ликвидации,
на счету у которой множество чисто исполненных акций. Не менее
результативна аналогичная группа израильского Моссада «Гнев Божий»,
известная по фильму «Мюнхен». Есть подобные службы и в США, и во
Франции. Не говоря уже о России, где еще с тридцатых годов прошлого
века внесудебные ликвидации организовывают и исполняют мощные
госструктуры, имеющие свои собственные научно-исследовательские
центры.
