Таким образом, за формально христианским, католическим фасадом Венеции/ собора св. Марка пряталась иная традиция, скрытно противостоящая христианству или, как минимум, альтернативная ему. В связи с этим отношение Венеции к Ромейской империи, с одной стороны, и к католическому миру, Ватикану, с другой, определялось не только финансово-экономическими резонами, но и идейно-религиозными: и в этом плане, а не только в финансовом Венеция выступала по отношению к христианской Европе в качестве «чужого».
Казалось, перед Венецией открываются радужные перспективы, особенно после того, как турки не без помощи венецианцев и с помощью генуэзцев захватили Константинополь (1453 г.) и венецианцы в благодарность получили свои «бочку варенья и корзину печенья» — по сути Османы передали в их руки кураторство дипломатией и разведкой Османской империи. Однако ситуация начала работать против Венеции.
Во-первых, Османская империя была намного сильнее приходящей в упадок Ромейской, у нее были свои торговые интересы на Востоке и она объективно если не перекрывала, то затрудняла венецианцам торговлю с Востоком. Венеция исходно была восточно-ориентированным городом: в то время как все остальные города-коммуны Северной Италии смотрели либо на север, в сторону императора, либо на юг, в сторону папы, Венеция повернулась ко всему этому и даже к Италии спиной и смотрела на восток[22]. И вот эта ориентация ставилась под угрозу. Как заметил Р. Краули, Османы грозили разрушить брак Венеции с морем[23] — Средиземным, разумеется.
Во-вторых, португальцы (Вашку да Гама) проложили новый путь в Азию — вокруг Африки, оставив венецианцев в «геоторговом офсайде». Посол Венеции в Каире сказал, что открытие пути на Восток вокруг Африки — это «causa de grande ruina del stato Veneto» («причина огромного ущерба государству Венеции»)[24].
В-третьих, в 1509 г. против венецианцев в Камбрейской лиге объединились почти все крупные европейские государства (кроме Англии), включая Священный престол, ив 1511 г. Венеция потерпела поражение. Полного стирания из Истории венецианской олигархии удалось избежать только путем подкупа папы Юлия II (первый римский первосвященник, труп которого забальзамировали).
Таким образом, в начале XVI в. Венеция оказалась в весьма трудном положении, и ее верхушка стремилась сделать все, чтобы больше не оказаться один на один со всей Европой. Для этого нужно было, во-первых, заручиться поддержкой какой-либо из европейских держав, плотно привязав ее в финансовом плане; во-вторых, сделать так, чтобы Европе было не до Венеции, т. е. разжечь в ней конфликт. Внешнеполитическая ставка была сделана на Габсбургов. Здесь венецианцы перехватили эстафету у генуэзцев. Последние, контролируя в финансовом плане Бургундию (XV в. в истории Франции именуется «бургундским» — по роли и значению этого герцогства) и франкоговорящие швейцарские кантоны, весьма поспособствовали брачному союзу бургундского дома и Габсбургов. Результат — контроль над Испанией, а следовательно и Португалией (недаром Дж. Арриги первый цикл накопления капитала назвал генуэзско-иберийским, подчеркивая его симбиотический характер). Теперь нужно было протолкнуть Габсбурга на трон Священной Римской империи, и венецианцы этим активно занялись.
Их серебро, пришедшее через немецких ростовщиков (с середины XVI в. шло активное освоение венецианцами юга Германии: в Нюрнберге и Аугсбурге возникли «венецианские кварталы»[25], в тесном контакте с венецианцами работали Фуггеры), помогло Карлу I Габсбургу стать императором Священной Римской империи Карлом V; у его конкурента французского короля Франциска I не хватило денег на подкуп выборщиков. Франциск I готов был заплатить курфюрстам-выборщикам 3 млн крон золотом. У внука Максимилиана I Карла I таких денег не было, и тогда за дело взялись венецианцы, призвав Фуггера, который обеспечил сумму большую, чем та, что располагал французский король. К 1515 г. скупка голосов достигла цели — Карл стал императором[26]. Один нюанс: поддержка избрания Карла против Франциска не помешала венецианцам буквально через несколько лет профинансировать Франциска I в войне с Карлом V, которого, в свою очередь, финансировали генуэзцы
