Продвигаясь дальше по коридору, он открывал одну дверь за другой. Как выяснилось, жилых помещений было предостаточно. В одном из кабинетиков рядами стояли полки с пыльными и потертыми произведениями литературы. Кое-где в стеклянных емкостях хранилась густая мутная жидкость. Потеряйкину пришла в голову мысль, что это должно быть несколько подпорченная временем, перебродившая человеческая мудрость. Он ухмыльнулся собственной оригинальности и продолжил осмотр комнат.
Потеряйкину потребовалось немного времени, чтобы сообразить, что кое-какие двери вообще не стоило открывать. Безобразные монстры, уродливые карлики и тому подобные твари населяли эти помещения. Но мало того что они представляли собой отвратительное зрелище, но, что страшнее, они пытались вырваться наружу и грозили испортить все милое настроение, витавшее в его – Потеряйкина – лабиринте.
В один прекрасный момент Потеряйкин натолкнулся на настоящий оазис в этом царстве нагроможденных мыслей – что-то вроде мансарды, в которую вела шаткая лестница с закругленными перилами. В полутемное помещеньице удачно вписывалось кресло с пледом, перед ним играла волна огоньков на каминных углях и тысяча приятных мелких вещей – мешочков, монеток, фигурок, картинок, колокольчиков – были пристроены на столе, этажерке и всех имеющихся горизонтальных поверхностях. Но дело было даже не в обстановке, а в том, что, переступая границу этой комнаты, перед глазами выстраивались вереницы образов, они окружали, иногда сливались с Потеряйкиным, события происходили сами собой, как будто бы бесконтрольно. В этом-то и было величайшее наслаждение – пребывать в иллюзорном измерении, подчиняться воле действующих в нем сил и в то же время осознавать, что все это лишь вариант реальности, который можно легко отбросить.
Довольно скоро Потеряйкин освоился в своих владениях и стал подумывать о гостях. Одну из комнат он специально предназначил для посетителей. В основном это были люди с дружелюбными лицами, с интересом рассматривавшие картинки на стенах и окружающие предметы. Кто-то из них задерживался надолго, погружаясь в бесконечные беседы, наполняя воздух табачным дымом и кофейным ароматом. Потеряйкин частенько доставал из своих чуланчиков всякую рухлядь и тащил туда на всеобщее обозрение. Были даже такие, кто побывал практически во всех закоулках его лабиринта. Но только он знал, что существовала еще одна большая связка ключей, которым он и сам пока не нашел применение. Поэтому иногда незаметно для других он отлучался и бродил по слабо освещенным коридорам в поисках выхода. Были такие периоды, когда он бросал свою затею и довольствовался тем, что было понятно и знакомо. Но однажды, в очередной раз возобновив попытку углубиться в путаницу извилистых тоннелей, ему-таки удалось пробраться за паутину, покрывающую тяжелую замшелую дверцу, неприметную с первого взгляда. А дверца та была даже не заперта, ее достаточно было подтолкнуть, и она сама открылась навстречу Потеряйкину.
Когда он занес ботинок, дабы переступить порог, помещение показалось ему совсем небольшим, но по опыту зная, что это всего лишь видимость, Потеряйкин не дал себя обмануть. Ощутив зуд первооткрывателя, он ринулся на исследование новых территорий. Под одной из дверей он заметил полоску света. Он торопливо отпер ее, и на мгновение его ослепило. Привыкнув к солнцу, он окинул взором представшую перед ним картину – и отшатнулся. Перехватило дыхание, и он схватился за дверной косяк. Потеряйкин стоял в растерянности. «Как же так, – прошептал он. – Как же так?»
Дело в том, что в так называемой «комнате» ничего не было, то есть вообще ничего, ни потолка, ни пола, ни стен. Сразу за порогом начиналось залитое ярким дневным светом пространство и, скорее всего, нигде не заканчивалось.
Потеряйкин еще долго находился в полном недоумении, пока его не разморило теплое, как будто июльское, солнце. Он сел на порог, свесил ноги в это свое ничто и так сидел, не думая ни о чем, наслаждаясь теплом и светом и совсем не торопясь обратно в свои владения, где его ждала куча интереснейших вещей.
